На этот раз ей повезло: дверь была открыта, и она оказалась в полутемном помещении. Справа от двери сидела женщина в очках, она была примерно одного с Надеждой возраста и вязала на спицах длинный сиреневый шарф.

– Вы к кому? – спросила эта женщина, отложив вязанье, и внимательно посмотрела на Надежду.

– Вообще-то я в музей, – ответила та, оглядываясь. – Помнится, раньше сюда всех пускали. Билет в кассе купишь – и заходи…

– Ну, это когда было! – вздохнула дежурная. – Тогда мы подчинялись музею религии и атеизма, и финансирование было хорошее. А теперь атеизм вышел из моды, а что касается религии – так мы не относимся к основным конфессиям, так что нас все грозятся закрыть… пока кое-как держимся, но посетителей уже не пускаем.

– Вообще-то, мне нужна консультация, – призналась Надежда. – Мне бы надо поговорить с кем-то, кто хорошо разбирается в старинном японском искусстве.

– В старинном японском искусстве? – переспросила дежурная и посмотрела на Надежду поверх очков. – А зачем это вам? И какой именно раздел искусства вас интересует?

– Ну, нужно мне… – Надежда внезапно почувствовала раздражение. – А что это вы меня допрашиваете? Вы вахтер, а не сотрудник службы безопасности!

В ту же секунду она раскаялась в своих словах: разве можно так обижать человека только из-за того, что он не достиг больших служебных высот? Ну да, Надежда вспомнила прежние годы, когда вахтерши и дежурные свысока смотрели на инженеров и с видом большого начальства решали, кого пропустить через вертушку проходной, а кого задержать за минутное опоздание. Великий писатель Достоевский назвал это административным восторгом, позднее психологи придумали для этого чувства термин «синдром вахтера».

– Извините, – смущенно проговорила Надежда, – но мне и правда нужно проконсультироваться со специалистом. Дело в том, что у меня есть японская шкатулка с секретом, химитсу-бако…

– Вот как? – Дежурная поправила очки, встала и направилась вперед по коридору, махнув Надежде рукой: – Пойдемте!

– Вы меня проводите к специалисту по шкатулкам? Как это мило с вашей стороны!

Надежда пошла за дежурной по полутемному коридору. Вскоре они остановились перед дверью, на которой висела табличка:

«Начальник сектора японского искусства позднего средневековья В. В. Минамотова».

Дежурная достала из кармана ключ, открыла дверь. Надежда вслед за ней вошла в кабинет.

Кабинет был большой, но он казался тесным из-за обилия нагроможденных в нем вещей. Здесь были стеллажи с книгами и альбомами, лаковые шкафчики, расписные шелковые ширмы, бронзовые и керамические сосуды самого разного назначения, корзины со свернутыми в трубку свитками, статуи и статуэтки самых разных размеров, большие кованые сундуки, сундучки поменьше и, конечно, шкатулки самых разных форм и размеров. Под потолком висел огромный бронзовый светильник, украшенный фигурками фантастических животных – должно быть, тоже весьма старинный. К нему было прикреплено широкое шелковое полотнище, расписанное иероглифами.

Посреди кабинета стоял черный письменный стол, заваленный книгами, рукописями и гравюрами. Здесь же валялись расписные бумажные и шелковые веера и другие красивые предметы, назначения которых Надежда не знала. Среди этого беспорядка, как маленький островок среди бушующего моря, стояла большая фотография в черной траурной рамке. На ней был мужчина лет сорока, лицо которого показалось Надежде смутно знакомым.

Провожатая опасливо покосилась на светильник, обогнула письменный стол, села за него, сложила руки перед собой, как прилежная ученица, поправила очки и строго взглянула на Надежду:

– Слушаю вас… да, садитесь. – Она указала на стул из бамбука, показавшийся Надежде очень хлипким и неустойчивым.

– Так, значит, вы…

– Валентина Валерьевна Минамотова, – представилась женщина, – начальник сектора средневекового японского искусства.

– Минамотова? – переспросила Надежда. – Необычная фамилия…

– У моих родственников были японские корни.

– А во внешности у вас нет ничего японского.

– Все бывает! А вы садитесь, садитесь… не думайте, этот стул вас выдержит, бамбук вообще очень прочный материал. Он даже нашего завхоза выдерживает, Автандила Зурабовича.

Надежда Николаевна опасливо опустилась на стул. Он ее действительно выдержал.

– Извините, – повторила она, виновато глядя на собеседницу, – я не хотела вас обидеть…

– Да ничего страшного. Просто вы не представляете, как мало сейчас нам платят. Раньше нам очень помогал Николай Сергеевич, а теперь, после его смерти, стало совсем плохо, – женщина горестно вздохнула, – вот и приходится по совместительству работать вахтером. Все же хоть небольшая прибавка к зарплате… но я не собиралась жаловаться. Жаловаться на жизнь – это последнее дело. Вы говорили, что у вас есть химитсу-бако, покажите мне ее!..

Валентина Валерьевна расчистила место на столе. При этом в глазах ее мелькнул знакомый огонек – именно такой Надежда видела у Олега Святославовича.

– Я ее не взяла с собой. Понимаете, шкатулка очень ценная, да и большая – двенадцать сун…

– Двенадцать сун?! – мечтательно произнесла ученая дама. – Мой любимый размер… жаль, что вы ее не принесли… ну ладно, тогда о чем же вы хотели поговорить, если у вас нет с собой шкатулки?

– Понимаете, я попыталась ее открыть, и первые три шага проделала успешно. На первом шаге был бой тигра с драконом, затем – сцена из романа «Суйкоден», потом – воин, переплывающий бурный поток со свитком в руке…

– Я смотрю, вы неплохо во всем этом разбираетесь, – польстила ей хозяйка кабинета.

– Да что вы, очень плохо! Несколько дней назад я вообще ничего об этом не знала… А после этого появился вот такой рисунок. – Надежда достала свой телефон и показала Валентине Валерьевне фотографию шкатулки – девушка и старик переходят ручей по мостику, перед ними – густые кусты, покрытые цветами.

– Какая прелесть! – восхитилась ученая. – Так вы говорите – двенадцать сун? А как эта шкатулка к вам попала?

– Ну, это долгая история! – отмахнулась Надежда. – Я просто хотела спросить – возможно, вы знаете, что это за сцена? Какой-то известный эпизод? Может быть, это подскажет мне, как сделать следующий шаг, как открыть шкатулку?

– Какой эпизод? Мне кажется, это история из средневековой японской повести «Мисимо-моноготари», или «Похождения благородного повесы». Там повествуется о том, как простой торговец со своей дочерью шли в Эдо к родственникам. У них было при себе некое таинственное сокровище, а за ними следовал оборотень, который хотел этим сокровищем завладеть. Я думаю, на этой шкатулке изображен эпизод, когда оборотень подстерегает путников возле моста… он подкараулил их в образе лисы, чтобы хитростью завладеть их сокровищем.

– Но я не вижу здесь никого, кроме старика и девушки! – удивленно проговорила Надежда.

– Ну да, оборотня не видно, но если вспомнить повесть, он прятался в кустах, превратившись в лису. Так что, скорее всего, лиса прячется за этими кустами.

– Большое спасибо, –