несколькими рыцарями. Смех, аплодисменты, орден от ведущего – и снова по рюмочке шнапса. Эмоции по ходу игры могут резко меняться. В один момент царит безудержное веселье, а в следующий все становятся серьезными. Ибо, даже когда они громогласно славят жизнь, рядом незримо присутствует то, что тоже принадлежит жизни – смерть. Здесь, в бурге, она выступает под другим именем. Когда шларафф умирает, он отправляется к «Ахалле». Вечер заканчивается. Рыцарь Дрилль прощается со мной словами: «Если сейчас тебе кажется, что мы несем вздор, то это так и есть».

5. Нидерланцы

Дом Схоластики находится буквально в паре десятков метров от мюнхенской придворной пивоварни. Жаркими летними вечерами из окон доносятся музыка и смех. Но это не гостиница, где постояльцы устраивают шум, и не студенческое общежитие. Это резиденция Нидерланцев – именно так, без «д». Во время визита в этот странный клуб меня сопровождает мой друг Саверио, оперный певец; днем, сидя за фортепиано, он дает здесь уроки пения. С потолка свисает дракон из папье-маше, у стен стоят алебарды и персонажи кукольного театра, с подоконников на меня таращатся перчаточные куклы, а в углу я вижу гардероб, напоминающий собрание барочных костюмов из реквизита городского театра. Что, ради всего святого, происходит в этих помещениях? Здесь, должно быть, нечто вроде масонской ложи, рассказывает Саверио. Я качаю головой. Масоны разыгрывают кукольные спектакли? Не верю!

В ответ на мое письмо я получил от одного из нидерланцев по имени Леттеркунд ван Бонтхандиг приглашение на клубный вечер. Когда я пришел, мне представили двух друзей клуба – Аартиса ван Ваккерсхудера и Эразма Йонга ван Схюта. «У всех вас голландские имена», – замечаю я и в ответ слышу громкий смех. Как и шлараффы, все 32 члена клуба нидерланцев, так называемые минхееры, носят придуманные имена. Они ходят в камзолах, и даже я, гость, вынужден надеть вязаный воротник, похожий на покрывало, лежавшее на подоконнике в доме моей бабушки.

Братство это возникло во времена расцвета романтизма. Оно основано в 1870 году ротмистром и рисовальщиком лошадей Людвигом фон Нагелем в Байрейте – через одиннадцать лет после учреждения Шлараффии. С большой вероятностью можно считать, что фон Нагель ориентировался и на шлараффов, больше всего ценивших юмор, общение, искусство и костюмы.

К открытию каждый сидящий за длинным столом получает колокольчик и латунный молоточек. Пианист начинает играть, а остальные неистово колотят молоточками по латуни, устраивая адское зрелище. Громко, странно и весело. Вдруг все разом кричат: VAN! Звучит очень по-голландски, как и все остальное, но это всего лишь сокращение от латинского: Vivat Amicitia Nostra! (Да здравствует наша дружба!) Потом все поднимают рюмки шнапса за здоровье дракона на скатерти – линдворма, покровителя и защитника нидерланцев. Да, действительно, здесь все напоминает о шлараффах. «Меняя одежду и принимая нидерландские имена, мы оставляем за дверью повседневность и рутину, – говорит круггальтер (председатель) Эразм Йонг ван Схют, которого в реальной жизни зовут доктор Эльмар Шидер. – Главное отличие нашего общества – то, что мы дурачимся как дети». Это действительно может доставлять огромное удовольствие, ибо здесь нет никакой конкуренции. Каждая разудалая песня звучит все лучше после каждой рюмки шнапса.

Нидерланцы появились в баварских гарнизонных городах. «Изначально идея заключалась в том, чтобы солдаты, которые по долгу службы часто переезжали с места на место, могли найти себе единомышленников», – рассказывает ван Схют. Людвига фон Нагеля вдохновила одна книга о гильдии художников святого Луки во фламандском городе Антверпене, который принадлежал тогда Нидерландам. Отсюда и выбор костюмов. Свои голландские псевдонимы минхееры находят в телефонном справочнике Амстердама. Так же, как у шлараффов, у нидерланцев есть особый язык. Набрюшником называют одежду, червячки – это дети, пищаль деревянная – скрипка. Когда нидерланцы говорят о тягомотине, то имеют в виду неприятные задания. Слово это как будто взято из книги немецкого барочного писателя Гриммельсгаузена (1622–1676) («Симплициссимус», Simplicissimus).

Наступает черед круггальтера Йонга ван Схюта, он читает сатирическое стихотворение. Снова смех, возгласы VAN! И еще по рюмочке шнапса. Начинается спонтанный импровизированный концерт: одновременно три человека играют Баха на пианино, виолончели и поперечной флейте. Под конец мы все разыгрываем кукольный спектакль. Какое веселье! Основанием для хорошего настроения является то же, что и в других союзах: полное табу на политику, работу и религию.

6. Гугльманы

Я встречаюсь с тремя фигурами, закутанными в черное, на месте гибели короля Людвига II, на берегу Штарнбергского озера. Даже во время интервью гугльманы носят капюшоны и в темноте выглядят как куклуксклановцы. Их изначальное дело – смерть. Они редко появляются на публике. Но если появляются, то оставляют после себя неприятное чувство.

Несомненно, есть вещи поважнее, чем разгадка обстоятельств таинственной смерти одного монарха более 165 лет назад. Но речь идет именно об этом. По сравнению с демонстрациями против глобального потепления и шествиями людей с нестандартной ориентацией цели гугльманов могут показаться даже трогательными. Гугльманы – свою численность они туманно определяют «трехзначным числом» – тайное общество, существующее только в Верхней Баварии. Члены этого мужского союза носят жуткие черные одежды. Обычно они ходят с горящими факелами и тремя табличками, на которых написано утверждение о смерти баварского «сказочного короля» Людвига II (1864–1886): ЭТО БЫЛО УБИЙСТВО! Причина смерти Людвига до сих пор остается загадкой, так как протокол вскрытия так и не опубликовали полностью. По официальной версии, король Людвиг II сначала задушил своего врача Бернгарда фон Гуддена, который хотел удержать его от самоубийства, а затем утопился в Штарнбергском озере. По другой теории, короля убили из пневматического охотничьего ружья сотрудники прусской тайной полиции. Бесшумный выстрел – это баварский миф, ибо именно так – «тихо», в спину, в горах близ Шлирзее – убили егеря Георга Йеннервейна (1848–1877); его тело было найдено только много дней спустя. Такое оружие действительно существовало, оно много лет экспонировалось в охотничьем музее Мюнхена. «Старые мюнхенцы рассказывают, что именно из такого ружья убили Людвига», – говорят гугльманы.

Этот тайный союз, который вне контекста кажется партизанским маркетинговым трюком для мюзикла «Людвиг», идущего уже несколько лет в Нойшванштайне, на самом деле – безобидная древняя традиция Баварии. Гугльманы, тайная лейб-гвардия баварских королей, шли впереди траурных процессий во время похорон Виттельсбахов. По большей части это 25 человек со скрещенными факелами, неузнаваемые благодаря устрашающим капюшонам палачей. В последний раз они прошли по Мюнхену во время похорон Людвига II. И это в католической Баварии! Здесь тайные союзы сталкивались с враждебным отношением церкви, населения и политиков в гораздо большей степени, чем в прусских землях.