Колейра и Гархейд быстро достигли центра деревни. И тут стало ясно, куда подевались все люди. Столпотворение было такое, словно жители и правда устроили праздник или ярмарку. Вот только не было слышно ни звуков музыки, ни криков зазывал, нахваливающих свои товары.

— По-моему, тут решили устроить не праздник, а казнь, — заметил Гархейд.

Они с Колейрой спешились и, привязав лошадей к ближайшему забору, начали пробиваться к самому центру.

— Извините. Простите. Разрешите пройти. Спасибо. Извините, — Колейра старалась никого не задевать, но это было сложно.

— Ну! Смотри, куда прёшь, девка! — прогрохотал мужчина, на чью широкую спину налетела молодая ученица академии.

— Эй, повежливее! — вступился Гархейд.

— А то что? — с вызовом бросил мужчина, поворачиваясь к наметившемуся оппоненту.

— Извините, а что здесь происходит? — вмешалась Колейра.

— Шпана дом спалила. Вместе с бабкой. Мамке с папкой свезло, в поле работали. А так б тоже в огне сгибли. А сам живёхонек — колдовское отродье. Тфу!

— Шпана? — только и смогла переспросить Колейра.

Но Гархейд был сообразительнее.

— Идём, — он схватил Колейру за руку и потянул её дальше, туда, где толпа расступалась, словно образуя большую круглую арену.

Не без труда, но им (к неудовольствию многих местных) удалось пробиться в первые ряды.

Люди обступили площадь, вероятно, служившую местом проведения ярмарок. Посреди площади стоял деревянный столб. Такой, на который во время праздника весны в танцевальном хороводе накручивают разноцветные ленты и который в день летнего солнцестояния девушки украшают полевыми цветами и фруктами. Но сейчас он мог вызвать лишь ассоциации со столбом пыток, потому что к нему привязали мальчишку. Ребёнку было не больше двенадцати лет на вид. Руки у него были прижаты по швам, а вокруг тела и столба в несколько оборотов проходила верёвка. Из испуганных глаз его текли слёзы.

К столбу двигалась группа людей, возглавляемая зрелым мужчиной. Возможно, он был старостой деревни или выступал в качестве представителя местной охраны порядка. За ним шли ещё три человека. Внешний вид выдавал в них городских жителей. Первые двое могли быть наёмниками или охранниками: неброская одежда, поверх которой был надет составной доспех из плотной вываренной кожи. В дополнение к этому у каждого на поясе висел меч. Последний же облачением (преимущественно тёмно-серых и чёрных оттенков) походил на одного из тех, кто мог бы иметь допуск к королевскому двору. И он явно гордился своим положением.

Староста указал на мальчишку, и наёмники с оружием обступили его с двух сторон. Плач ребёнка усилился.

— Нет-нет! Мама! Не надо!

— Что здесь происходит? — в голосе Колейры недоумение смешалось с испугом.

Один наёмник вынул нож. Гархейд отпустил руку Колейры, и она только сейчас поняла, что всё это время он сжимал её ладонь в своей. Но теперь он решительно двигался в сторону столба.

А там тем временем уже пустили в ход нож, разрезав им верёвку. Первый наёмник крепко схватил мальчика, а второй в это время завёл руки ему за спину и заковывал его в кандалы.

— Нет! Мама! Мне больно! Мамочка!

Колейра заметила совсем рядом с собой плачущую женщину. Её плечи сотрясались от беззвучных рыданий, пока её крепко сжимал в объятьях мужчина, неотрывно смотрящий за происходящим.

— Эй, тебе чего? — выходя вперёд, грубым голосом спросил староста, первым заметивший приближающегося Гархейда.

Гархейд не удостоил того ответом и, не сбавляя шаг, толкнул старосту локтем, одновременно сделав ногой подсечку. Староста грузно рухнул на землю.

Теперь Гархейда заметила и вся троица рядом со столбом. Тот, который держал мальчишку, потянулся к мечу, но Гархейд вдруг ускорился и с размаху врезался в него плечом. Застигнутый врасплох противник, как и староста, упал на землю. Толпа вокруг площади ахнула. Второй наёмник, не выпуская из рук цепь, соединённую с кандалами ребёнка, достал из ножен меч. Гархейд заметил это и также обнажил оружие. Но вместо того, чтобы занять позицию перед схваткой с новым противником, Гархейд сделал шаг в сторону уже упавшего наёмника и пригрозил тому остриём меча.

— Отпусти мальчишку! — сказал Гархейд, быстро переводя взгляд с противника, лежащего на земле, на того, который держал ребёнка.

— Довольно! — раздался высокий поставленный голос. Это вмешался третий из числа чужаков. — Мы здесь исполняем королевский закон, местные жители сами нас позвали. А потому не стоит нам препятствовать.

Манера речи и даже всё положение тела этого мужчины выказывало превосходство над остальными и пренебрежение оттого, что ему пришлось заговорить с теми, кого он сам искренне считал низкородными.

— Какой такой закон вынуждает сковывать цепями ребёнка, словно дикого зверя? — спросил Гархейд, не отводя лезвия меча от шеи поверженного на землю противника.

— Этот ребёнок — колдун, повинный в пожаре и смерти пожилой женщины. Он не способен контролировать свои колдовские силы, и закон предписывает арестовать его. Он пройдёт перевоспитание и научится держать магию в узде и применять с пользой для королевства. Ну а если будет неспособен, так ему и носить браслеты из чёрной стали — чтобы не колдовал, — на лице мужчины появилась ухмылка, когда он посмотрел на испуганного мальчика.

Гархейд тяжело дышал. Но не столько от короткой стычки со старостой и наёмником, сколько от адреналина, пульсирующего в венах. Выходило, что ребёнка сковали не просто так — он представлял опасность. Но Гархейду всё равно не хотелось отступать и отдавать им мальчишку.

— Согласно закону, у вас должен быть указ с печатью наместника провинции, — вперёд вышла Колейра. — И вы обязаны демонстрировать его по первому требованию.

— Хочешь взглянуть? Пожалуйста, — мужчина достал из-под полы плаща кожаный свёрток и бросил его Колейре.

Та поймала его на лету. Развернула. Извлекла оттуда свёрнутый в трубочку лист бумаги. И забегала глазами по строчкам.

— Гархейд, всё так, как он сказал. Убери меч… — с сожалением в голосе резюмировала Колейра.

Помедлив несколько мгновений, Гархейд спрятал оружие в ножны. Колейра подошла к нему и взяла его под руку. Она сделала это инстинктивно — не хотела, чтобы заковали и его.

— Что ж, поездка оказалась интересней, чем я ожидал, — подойдя к Колейре, чтобы забрать бумагу с указом, сказал мужчина в чёрном. — Но долг зовёт меня в Хэтмид. Надеюсь, больше не увидимся.

И под плач и крики мальчика, зовущего маму, трое мужчин и ребёнок двинулись сквозь расступающуюся толпу.

— Идём, — глухим голосом сказал Гархейд, едва чужаков заслонили спины местных жителей, провожавших их взглядами. — Если здесь когда-то и была нужная девочка, её уже давно сослали на перевоспитание.

***

Когда Колейра и Гархейд подъехали к перекрёстку трёх дорог, Ин уже был там. Он стоял подле коня и поправлял подпругу седла. Советник повернулся на звук