Сергей снова помрачнел, осознавая безосновательность своих подозрений.

– Допустим, что это так. – с сомнением пробормотал он. – Но тогда объясни мне, заодно, зачем тебе понадобилось, вопреки закону, кусать проституток? Ведь ты вполне можешь позволить себе приобрести донорскую кровь.

На этот раз Тотский не стал ничего отрицать.

– Да, сотрудник, не спорю, ты прав. Это мая слабость. – со вздохом признал он и, сделав последнюю затяжку, выбросил бычок в пепельницу. – Но я надеюсь, ты не стал бы винить кого-то в том, что он предпочитает свежий бифштекс из парной телятины мороженому суррогату.

Вампир вновь мечтательно улыбнулся:

– И потом эти девушки отдавали мне свою кровь добровольно, в обмен на щедрое вознаграждение и мое приятное общество. В итоге все оставались довольны. Так что, обвинить меня можно лишь формально.

Донцов встал и принялся нервно ходить по комнате. Ему было досадно сознавать, что почти все выдвинутые им обвинения оказались совершенно беспочвенными.

– Предположим, я не стану сообщать начальству о твоем нарушении и закрою глаза на хранящиеся у тебя незаконные вещества. – снова обратился он к Тотскому. – Но ответь мне на последний вопрос: зачем тебе столько фальшивых паспортов? Как не крути, но такая коллекция наводит на подозрения.

Стас на минуту задумался, в затуманенных глазах отразилась грусть. Затем он вновь вздохнул и печально ответил:

– А ты когда-нибудь жил под тотальным контролем? Представляешь, каково это, день ото дня отчитываться перед кем-то за каждый свой шаг? Жизнь перестает радовать, краски меркнут, и единственным желанием остается получить хотя бы глоток свободы. Впрочем, человеку – хозяину мира этого не понять.

Донцов смущенно взъерошил свои короткие волосы, ему вдруг сделалось действительно стыдно.

– Знаешь, мне, правда жаль, что Нику удалось убедить меня в твоей виновности. – негромко пробормотал он.

– В этом нет ничего удивительного. – философски заметил вампир. – Человека всегда легко убедить в том, в чем он сам желает убедиться.

Сергей виновато опустил взгляд и снова присел на соседнее кресло.

– Я не стану сообщать начальству о твоей связи с Лилей. – искренне пообещал он.

– Что ж, спасибо, сотрудник. – примирительно улыбнувшись, поблагодарил Тотский и с грустью добавил: – Девочку очень жаль, но мне действительно крайне не хотелось бы теперь огорчать Юлию.

Донцов уже хотел уйти, оставив вампира дальше наслаждаться музыкой и наркотическими грезами, как вдруг заметил, что повязка на его ноге потемнела от крови.

– Стас, ты в порядке? – настороженно спросил он.

Тотский поймал его взгляд и осторожно закатал порванную штанину. Кожа вокруг повязки покраснела, кровь не останавливалась, очевидно, «царапина» не спешила затягиваться.

На лице вампира отразилась растерянность, мешенная с отвращением.

– В лаборатории я сразу залил рану лидокаином и ввел себе солидную дозу морфина, чтобы снять боль. – с ужасом глядя на свою ногу, признался он. – Думал, посижу немного, и все пройдет, как и всегда. Ведь прежде мне не "посчастливилось" испытать на себе действие серебряных пуль.

Стас улыбнулся, но улыбка вышла несколько нервной.

Донцов нахмурился, он все сильнее чувствовал себя виноватым, а потому хотел помочь.

– Ты ведь собирался уйти, чтобы достать крови? – слегка смущенно уточнил он.

– Полагаю, это бы помогло. – задумчиво подтвердил Стас. – Ведь, если ты помнишь, мой бедный брат получил несколько серебряных пуль, но все же довольно быстро поправился. Тем более, сегодня я еще не принимал свою дозу.

Сергей секунду поколебался, а затем спросил:

– А сколько конкретно тебе нужно?

– Примерно грамм двести – двести-пятьдесят. – Тотский рассеяно пожал плечами, – Честно признаться, я никогда не отмерял точную дозировку.

Он вновь улыбнулся, но на этот раз куда более естественно.

Окончательно приняв решение, Сергей достал из кармана острый перочинный нож и зажигалку. Затем он закатал рукав рубашки и, продезинфицировав лезвие, напряг мышцу.

Одно резкое движение и нож рассек кожу немного выше запястья, из пореза тотчас полилась кровь.

– Вот, пей. – буркнул он и протянул руку внимательно наблюдавшему за ним вампиру.

Дважды предлагать не пришлось. Стас, не раздумывая, схватил его за запястье и прижал рану к кубам.

Сергей отвернулся, чтобы не видеть как, прикрыв глаза, вампир жадно глотает его кровь. Потребовалось собрать все силы, чтобы преодолеть подступившую тошноту. Порез ныл и пульсировал, но отвращение которое Донцов испытывал в этот момент было куда сильнее боли.

Спустя пару минут, Тотский выпустил его руку и, достав платок, вытер запачканные кровью губы.

Прижимая к ране влажную одноразовую салфетку, Сергей с удивлением наблюдал, как вокруг повязки на ноге вампира быстро спадает покраснение, да и заметно побледневшее лицо Стаса почти мгновенно приобрело естественный цвет.

Спустя минуту, Тотский первым нарушил неловкое молчание:

– Благодарю. – негромко произнес он. – Я очень тебе признателен.

– Не за что. – скрыв за усмешкой смущение и чувствуя, что краснеет, Сергей поднялся с кресла. – Нам ведь ни к чему хромой консультант.

Когда Донцов вернулся в председательский кабинет, Кирилл как раз заканчивал приводить его в порядок. Трупа Ника на полу не оказалось, очевидно, он уже покоился в морге лаборатории, а пятна крови были тщательно смыты. Теперь о страшных событиях напоминали лишь пулевые отверстия в одной из стен.

Заметив товарища, Кирилл повернулся к нему, поставил швабру и удивленно спросил:

– Что с рукой?

– Да так, порезался, ерунда, – не глядя другу в глаза, пробормотал Сергей и направился за аптечкой. Рану хотелось поскорее обработать.

Брови Симонова поползли вверх.

– Да ладно?! Ты серьезно, брат? – он искривил губы в гримасе отвращения. – Тебе самому-то не противно?

Донцов почувствовал, как к щекам с новой силой прилила кровь.

– Противно конечно, но что поделать? – пробормотал он, обильно заливая парез йодом. Рану начало сильно жечь так, что ему пришлось стиснуть зубы и даже на секунду зажмуриться.

– Например, не поить упыря своей кровью? – скептически хмыкнув, предположил Симонов.

– Из-за нашей ошибки Стас едва не погиб, нужно же было хоть как-то загладить вину. – Переведя дыхание, смущенно пояснил Донцов.

Кирилл снова хмыкнул и изобразил жестом тошноту, ясно давая понять, что он думает о подобном проявлении благородства.

Юлия Григорьевна и Николай Александрович прибыли в штаб вместе и, как только Сергей увидел их лица, сразу понял, что разговор предстоит серьезный.