— Думаю, ты будешь рада такой новости. В этот раз Лифель превзошла тебя в своих капризах, чем переключила моё внимание на себя. Она отмотала время на десять лет назад в своём мире. Двенадцать раз. Даже когда всё шло хорошо, она всё равно это делала. Временная петля длительностью в десять лет.

— А зачем она это делала?

— Один смертный всё никак не забывал события предыдущих витков, и ей не понравилось, что на кого-то не действуют законы её мира. Но тот человек до сих пор помнит все сто двадцать лет, проведённые во временной петле. — Арсхель с подозрением посмотрела на Библиотекаря, догадываясь, что всё это именно из-за него. — Ну, да ладно. Я тебя не за этим позвал. Арсхель, помни, что твои действия могут привести к хаосу. Не забывай этого, иначе мне снова придётся вмешаться.

— Да, отец. Я буду помнить.

После этих слов Арсхель исчезла, и Библиотекарь остался один в своём собственном мире. Хранитель архива продолжал сидеть на своём троне в виде книги и задумчиво смотреть на один из миров, внимательно наблюдая за происходящими событиями. Затем, тяжело вздохнув, Библиотекарь тихо произнёс:

— Я до сих пор помню твой крик, Маркус. Твоё горе — результат мой халатности. Я… позволю вам встретиться вновь. Девятнадцать лет назад я возродил её, а сейчас я приоткрою дверь ада, чтобы ты увидел выход. Всё остальное зависит от тебя.

Библиотекарь щёлкнул пальцами, и в одном из миров треснуло пространство.

***

Тянутся пальцы кошмарного сна,

Юноши мысли тьмой оскверняя;

Голос над ухом шепчет слова,

В душу пророка жестокость вселяя.

Пламя снаружи, внутри пустота,

Боль нестерпимая сердце сжимает;

Над Мёртвой горой не плывут облака,

Вестник огня их здесь разгоняет.

В центре горы на самой вершине

Сущность свою постигает пророк,

Но жизнь прервалась, и смертный отныне

Веки и рот свой закрыл на замок.

Глаза не открыть, и звук не издать.

Сном беспробудным будет он спать.

Часть 3. "Восход чёрного солнца"

Жуткая тварь сокрылась во тьме,

Зло запечатано в земной глубине;

Но вскоре умолкнут навеки они,

Лишь Божий пророк откроет очи свои.

Глава 12. «Воспоминания ушедших дней»

Вокруг был лишь туман, не позволяющий разглядеть что-либо дальше одного шага. Чей-то голос вместе с посторонними звуками сливался в гул, который невозможно было разобрать. Эдвард не понимал, где он находится, как здесь оказался, и что вообще происходит вокруг. Он стал напрягать слух и зрение, чтобы прояснить ситуацию, как вдруг, услышал голос:

— Двадцать четыре умножить на сорок три!

— Что? — непонимающе спросил возрождённый.

— Долго думаешь! — Рявкнул чей-то голос в ответ. — Отожмись пять раз!

Туман перед глазами постепенно начал рассеиваться, и перед Эдвардом предстал молодой мужчина. На вид ему было около тридцати лет. Идеальные черты лица с пропорциями Аполлона, чёрные глаза с глубоким и настолько проникновенным взглядом, что перед этим человеком невозможно было лгать. Телосложение не просто атлетическое, оно словно являлось практически не досягаемой вершиной, нет никакой лишней массы, идеальный баланс взрывных мышечных волокон и выносливых. Этот человек был воплощением грубой силы, готовой взорваться в любой момент невиданной мощью, которая сломает любого, кто встанет на его пути. Даже если противник больше в два раза, он будет повержен.

Эдвард помнил этого человека, того, кто многие годы развивал не только тело, но и интеллект, тем самым превратив самого себя в идеальную машину смерти. Никто не победит. Никто не уйдёт. Даже на другом конце света не спастись от него, коль стал целью. И этот человек обладал невероятной харизмой. Голос звучал настолько твёрдо и властно, что побуждал к беспрекословному подчинению даже представителей правоохранительных органов. Никто не знал, как ему это удаётся, но стоит его чёрным глазам посмотреть на кого-то, как тот уже трепетал перед этим человеком в благоговении. Это чувство было знакомо Эдварду. Первый псих, с которым столкнулся пророк задолго до встречи с Баламаром. Маркус.

Стоило возрождённому замяться на мгновение с ответом, как он тут же получил удар двумя вытянутыми пальцами в ямочку под кадыком. Язык непроизвольно немного вылез наружу, рот заполнился вязкой желчью, а мышцы на шее напряглись, словно пытались протолкнуть кирпич. Эдварду понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя, после чего он отжался пять раз. Пророк прекрасно помнил эти небольшие наказания за промедление с ответом. Сначала они казались смешными, но постепенно их накапливалось такое количество, что к концу тренировки тело наливалось свинцом и вообще отказывалось шевелиться.

— Сегодня тренировка завершится одним вопросом. Кто ты?

— Я… Эдвард Крафт… — Неуверенно ответил пророк.

— Я знаю, как тебя зовут. Ты отвечаешь на вопрос, который я не задавал. Кто ты?

— Но я не понимаю вопроса! Да и вообще, к чему всё это? Какая разница, кто я?

— Осознание того, кем ты являешься, определяет твоё будущее, — ответил Маркус наставническим тоном. — Например, сильный боец может сказать, что он живое оружие, будет искренне верить в это и гордиться своей мощью. Но оружие не может действовать само по себе, это значит, что он навсегда останется инструментом в чужих руках. Конечно, он может это осознать и сказать, что является лидером, но если сам в этом не уверен, то никто не пойдёт за ним. Ты можешь видеть себя кем угодно, но без веры в свои убеждения это навсегда останется лишь фантазией. Ты должен чувствовать свою сущность внутри себя. Когда мы только рождаемся, мы не знаем, кто мы в этом мире. Но это определяется тем, что мы делаем и для чего, а так же силой нашей веры в себя и свои поступки.

— А что насчёт тебя, Маркус? Кто ты?

— Ха-ха! Я думал, что ты это уже понял. Я мусорщик, который вычищает грязь в этом мире. Я кукловод, чья эгоистичная воля заставляет других исполнять мои желания. Я тот, кто вносит порядок в хаос, к которому так привыкли люди. Я тот, кто уничтожит всё зло этого мира, чтобы стать единственным владыкой тьмы. Если люди добровольно не хотят объединяться, то я заставлю их это сделать. Я тот, кто прекратит эти бесконечные войны, смерти и страдания. Как только я очищу этот мир от неугодных мне людей, все станут ближе друг другу. Они объединятся против меня, общего врага. Люди станут чище, искренней, добрей. А я буду