— Вы пейте, Филиппа, силы вам ещё понадобятся.

Я поставила полог и устало спросила:

— К чему теперь этот маскарад? Князь уже знает, что я не мисс Мэннинг. Но полог я поставила, если вам вдруг приспичит сказать что-то по секрету.

— Скорее всего, прослушивает нас не он, Елизавета Дмитриевна, — возразил Песцов, отпил из своей чашки, недовольно посмотрел на её содержимое и долил туда ещё немного из фляжки, — а своим подчинённым он может ничего не сказать. Вы пейте, выглядите очень бледно.

— Ещё бы, — фыркнула я.

После сегодняшнего видения мне нужны были помощь и совет, но не просить же о таковых Песцова, пусть он выглядит таким заботливым? Слишком многое пришлось бы рассказывать, и не факт, что он не обратит это в свою пользу. Пожалуй, единственный, кому я могла бы довериться, был Николай, но он далеко, а значит, нужно срочно выбираться в Царсколевск. Да, завтра же туда отправлюсь. Я отпила чаю из кружки и убедилась, что на коньяке Песцов не экономит. Пожалуй, я бы сейчас и от чистого коньяка без добавки чая не отказалась: слишком большим потрясением получилась встреча с божеством.

— Вам нужно как можно скорее приходить в себя, — бодро сказал Песцов. — У вас завтра концерт.

— Это у вас завтра концерт, до которого вы меня посадите на поезд и помашете рукой на прощание. Кого бы возьмёте на роль мисс Мэннинг, мне совершенно неинтересно.

Я сурово посмотрела на собеседника. С таким, как он, нужно держать ухо востро: дашь слабину — и вместо Царсколевска окажешься во Владивостоке, если, конечно, он тут есть. Соболевские артефакты в этот раз не столь активно пытались продавить мой полог. Так потыкали парой щупов для приличия и успокоились. Наверное, наблюдателям было дано указание не особо усердствовать, чтобы окончательно не спалить комнату.

— Вы же прекрасно понимаете, что я никого не смогу посвятить в нашу тайну, — укоризненно сказал Песцов, подчеркнув интонацией слово «нашу», будто общая тайна способствовала сближению и мы стали надёжными друзьями.

— Извините, Дмитрий Валерьевич, но это не мои проблемы, — твёрдо ответила я. — Мне нужно в Царсколевск. Срочно нужно.

Песцов вздохнул. Тоскливо так, словно я его незаслуженно обидела.

— Я у князя газетки просматривал и вот…

Он протянул мне «Царсколевский вестник», ранее лежавший в сложенном виде на столике. Я взяла, но просматривать не торопилась, ожидая какой-то пакости. Серьёзной такой пакости, как будто битвы с крэгом и разговора с их создателем мне на сегодня не хватило.

— Смотрите же, Елизавета Дмитриевна, — нетерпеливо сказал Песцов и указал пальцем на объявление, желая привлечь моё внимание.

И точно, пакость: бабушка наконец признала, что я потерялась, и обещала за возвращение блудной внучки в лоно семьи выплатить возвратившему аж десять тысяч рублей. Это же целых пять автомобилей, можно сказать, автопарк. Неужели Песцов решил бросить организацию гастролей заграничных звёзд и основать первую в России службу такси? Впрочем, это я меряю вознаграждение на автомобили, Песцов может его считать в других единицах…

— Вы же не собираетесь менять меня на деньги, Дмитрий Валерьевич? — осторожно поинтересовалась я.

— Вы не оставляете мне выбора, Елизавета Дмитриевна, — фальшиво вздохнул Песцов. — Понимаете ли, у меня на турне мисс Мэннинг были возложены огромные надежды, и в случае его провала я слишком много теряю. Десять тысяч — неплохая компенсация…

Он сделал достаточно выразительную паузу, чтобы понять: если в комплекте с компенсацией пойду я, он тоже не откажется. Не такое у него положение, чтобы пренебрегать дополнительным доходом.

— Как ни крутите, Елизавета Дмитриевна, мою певицу уничтожили вы, сделав меня почти банкротом, — невозмутимо продолжил Песцов. — Поэтому будут справедливы оба варианта: либо мы с вами договариваемся, либо я иду звонить Рысьиной. Честно говоря, мне бы второго варианта не хотелось, поскольку я вижу множество проблем, проистекающих из данного развития событий. Но, повторяю, вы не оставляете мне выбора.

— Как ни крутите, Дмитрий Валерьевич, я вам жизнь спасла, — зло бросила я. — Если бы не я, от вас бы ничего не осталось.

— Тогда бы и бренные мирские проблемы меня не волновали, — меланхолично заметил Песцов. — А так приходится крутиться, работать с тем, что есть. Если уж мне суждено было остаться в живых, то не для того же, чтобы умереть с голоду?

— Положим, умереть с голоду вам не грозит!

— Но и до уровня жизни Соболева мне далеко, — заметил он. — Понимаете, Елизавета Дмитриевна, мне нравится то, чем я занимаюсь, а ваш отказ ставит на моей деятельности крест. Такого фиаско мне не простят.

Он очень по-доброму улыбнулся, с наслаждением втянул в себя чай и даже зажевал его чем-то. Мне же в горло ничего не лезло. По-хорошему, нужно сбегать прямо сейчас, но из дома Соболева не выбраться. Значит, завтра до концерта? Да, именно так.

— Хорошо, Дмитрий Валерьевич, я готова пойти вам навстречу, — я улыбнулась не менее добро.

— Это замечательно, Елизавета Дмитриевна, — просиял Песцов. — Значит, остаётся простая формальность: вы даёте клятву, что доводите турне мисс Мэннинг до победного конца.

— Клятву?

Появилась уверенность, что речь идёт не о простой клятве, а о такой, которую будет не так-то просто обойти и которую, если давать, то придётся выполнять до конца всё, на себя принятое.

— Разумеется, — бодро кивнул Песцов. — Чтобы мне быть уверенным, что вы не сбежите от меня и также точно выполните обещанное, как и я. Вы же именно это и собирались сделать, не так ли, Елизавета Дмитриевна? Удрали бы завтра? Или попытались бы уже сегодня?

То, что он меня столь точно разгадал, скорее, разозлило, чем смутило. Да, я собиралась обмануть, но начал-то он.

— Вы ведёте себя неблагородно!

— Что делать, такова жизнь, — притворно вздохнул Песцов. — Боюсь, что вы меня уже настолько хорошо знаете, что не можете всерьёз ожидать благородного поведения, Елизавета Дмитриевна. Но я предлагаю вам честное партнёрство.

— Честное партнёрство не закладывается на фундаменте шантажа.

— Основа может быть любой, — насмешливо бросил Песцов. — Главное, чтобы на выходе никто не остался обиженным. Обещаю вам заплатить те деньги, которые должна была получить мисс Мэннинг, и так же честно забыть, что мы с вами вообще встречались. Собственно, от вас требуется не так много: просто постоять на сцене, удерживая артефакт.

— Ничего не получится. Я не смогу долго пользоваться артефактом. Он меня пьёт, и это никак не может остаться незамеченным, — насмешливо бросила я. — Дмитрий Валерьевич, однако как дёшево вы оцениваете собственную жизнь.

— Как раз её я оцениваю настолько дорого, что мне всё время не хватает денег. Но что вы говорили про артефакт?

— Он тёмный, пропитан духом крэгов. Или магией. У них есть магия?