— Время течёт, как песок из разбитых часов. Скоро уже невозможно будет исполнить то, что должно, — бросил он, пытаясь продавить меня силой. Сила была тёмная и мутная, выталкивающая на поверхность всё плохое. То, что обычно стыдливо прячут в тёмных чуланчиках души, не показывая другим, да и сами стараются не вспоминать. — Ты должна вернуться и вернуть мне моё.

— А вы обещали вернуть мне моё, не так ли? Я не стала бы договариваться занимать чужое тело.

— Смертная, ты должна быть благодарна за всё, что получила. Новая жизнь, новое тело, новые умения. Где ты была бы, если бы не я?

— Уж точно не в чужой ванне. Скорее всего, дома.

От бога шли удушливые холодные волны тёмной силы, от которых хотелось отстраниться, а если не получилось — сбросить с себя и вымыться с мылом, или с чем посильнее. Спиртом, например, протереть, и не только снаружи.

— Согласен, всё пошло не так, как мы договаривались, — неохотно признал бог. — Но я сделал всё, чтобы это исправить. Твоё новое тело получило куда больше, чем имело до тебя. А с ним и ты.

— Это не ваша заслуга, — повинуясь интуитивному озарению, ответила я. — Сила магии определяется внутренней силой человека. Её нельзя сделать больше, чем дано телу от природы.

Про второй облик я и говорить не стала. И даже не потому, что его мне подарил Велес, вытащив что-то дремлющее до поры до времени, но и потому, что если бы вот это божество раздавало возможность оборота, то на выходе получались бы существа, похожие на крэгов. Очень уж оно было недружелюбное.

— Но можно разбудить, — заметил бог.

— Лучше бы вы разбудили мою память, — недовольно сказала я.

— Это защитные меры.

— Почему я должна защищать вас? У меня и без того достаточно проблем.

— В первую очередь блок на памяти защищает тебя, — отрезал он. — Потому что без него очень много кто смог бы там покопаться, и очень может быть, что вытащенное на свет тебя не порадовало бы. Ты хочешь проблемы с местными божками?

Вопрос он бросил презрительно, как выплюнул, а это означало только одно: местных богов он знал и был с ними не в самых приязненных отношениях. Настолько неприязненных, что сила святилищ запросто изгоняла его из моего сна. И это сильно встревожило. Неужели сейчас со мной говорил тот, кого в исторических хрониках назвали Зверем? Чтобы изгнать которого, пришлось взывать к исконным славянским богам?

— Крэги — ваши создания?

— Разумеется, они же идеальны, — с немалой гордостью ответили мне. — Я не только их создал, я вложил внутрь частичку своей сути. Мы и сейчас настолько близки, что я чувствую каждого из них. Недавняя смерть двоих — невосполнимая потеря, пусть она и пробила барьер и позволила нам разговаривать. Думаю, в этот раз меня долго не заметят, здесь слишком сильное возмущение пространства в результате смерти моих детей, которая случилась недалеко. Не здесь, нет, но недалеко.

Мне показалось искреннее сожаление в его голосе, в связи с чем мне резко расхотелось спрашивать, не давал ли он им приказ меня уничтожить. Похоже, если он поймёт, что потерял двух крэгов по моей вине, будет на меня очень сильно обижен. А учитывая нашу связь, его месть — последнее, что мне сейчас нужно.

— Ваши дети — очень опасные создания, — заметила я. — Каких только страшилок я о них не наслушалась.

Но ни одна не страшнее того, что я видела своими глазами. Жуткие безжалостные твари. И детьми их могла назвать тоже жуткая безжалостная тварь. Боже мой, с кем и о чём я договорилась?

— Тебе они вреда не причинят, пока действует наш договор. Ты должна ощущаться ими как что-то близкое.

— Или как конкурент, — заметила я.

Мисс Мэннинг однозначно что-то почувствовала, когда решила проверить меня серебром. Но несмотря на неопределённую метку своего создателя, она всё же собиралась меня сожрать. Возможно, конечно, что с точки зрения моего собеседника, это отнюдь не причинение вреда. Песцов что-то говорил про то, что крэгу переходят умения жертвы, может, и договор перейдёт? Вот была бы для этого бога удача, его создание наверняка оказалось бы куда сговорчивее.

— Тебе доводилось с ними сталкиваться? — вкрадчиво уточнил он.

— Пока они в человеческой форме, они же неотличимы от остальных. Поэтому я ничего не могу сказать с уверенностью, — постаралась я ответить как можно более обтекаемо. Вопросам не было видно конца, и это меня ужасно нервировало. — А вам не опасно здесь столько находиться?

— Кого мне бояться? — небрежно ответил бог и угрожающе полыхнул. — Но ты права, разговор затягивается. Я требую, чтобы ты вернулась и вернула мне артефакт. Исполни договор.

Он опять даванул на меня силой, холодной, колючей и противной, как крэг в боевой форме. Захотелось быстро согласиться на всё, лишь бы он наконец от меня отстал. Но это было бы весьма опрометчивым решением.

— А что будет с вашей частью договора? Она останется неисполненной.

— Основную часть я выполнил, — неожиданно ответил бог.

— И что там было в основной части?

— Вспомнишь в своё время. Боги обещания выполняют. Но в одном ты права: я обещал вернуть тебя в твоё тело, и это теперь невозможно. Что ты хочешь в компенсацию за это? Деньги? Драгоценности?

Дом в Царсколевске? Последнее он не спросил, но интонации настолько походили на волковские, что про дом договорилось само. Создавалось впечатление, что этим двоим приходилось общаться.

— А договор у вас только со мной? — подозрительно уточнила я.

— Теперь — да. — Пространство всколыхнулось, пошло волнами, словно пытаясь извергнуть из себя нечто чужеродное, и бог отступил, бросив на прощание: — Не можешь пока решить? Думай, ответишь потом. Я буду щедр. Но поторопись.

Давление пропало, я очнулась и с шумом, разбрызгивая воду, выскочила из ванны. Меня трясло не только от страха, но и потому, что вода не просто остыла, она стала ледяной. Ничего не скажешь, хорошо расслабилась! Я прокашлялась, из горла выскочило хриплое карканье. Как бы не заболеть со всеми этими божественными развлечениями. Я быстро вытерлась и наделала самое тёплое, что нашлось в гардеробе мисс Мэннинг, но внутренний холод отступать не хотел.

Вызвав горничную, я попросила принести чашку чая, и погорячее. Она вернулась быстро, но пришла не с подносом: вкатила целый столик с чайником и разнообразными закусками. Наверное, привлечённый запахами, за ней просочился Песцов, выглядевший почти счастливым.

— Мисс Мэннинг, я взял на себя смелость присоединиться к вашему чаепитию, — радостно сказал он по-английски, и тут же по-русски горничной: — Милочка, вы можете быть свободны, мы сами справимся.

— Я собираюсь выпить чаю и лечь спать. И мне не нужна компания.

Но горничная уже шустро выскочила за дверь, аккуратно прикрыв её за собой, а Песцов недрогнувшей рукой сразу налил чай мне и себе, достал плоскую фляжку, из которой щедро плеснул в обе чашки, а в мою добавил ещё мёда, после чего протянул и невозмутимо сказал: