Идеально.

Я проскальзываю на диванчик напротив Пейджа. Сначала он не удостаивает меня вниманием, думая, что это вернулся его коллега. Однако, когда Рэймонд замечает, что напротив сижу я, на его лице можно прочитать весь спектр эмоций от легкого удивления до ярости.

–У тебя должна быть крайне уважительная причина, чтобы беспокоить меня снова,– шипит он.

–В прошлый раз вы не удосужились спросить, что мне нужно,– говорю я.

–Мне плевать, что тебе нужно,– говорит Пейдж. Его темные глаза сузились. Это единственная выразительная черта на его грубом лице. Ресницы, которые так украшают Вика, смотрятся на Рэймонде чем-то чужеродным. С ними он похож на жуткую куклу – ту, что сидит на полке в фильме ужасов, а потом оживает ночью, чтобы пырнуть тебя ножом.

Но банкиру меня не запугать. Я здесь ради брата, а не ради себя.

–В таком случае, возможно, это заинтересует вашу жену,– говорю я.– Как она относится к вашим изменам?

Рэймонд не в восторге от моего предложения.

Он резко хватает меня за запястье.

–Думаешь, можешь мне угрожать?– шипит он.– Ты вообще, на хрен, представляешь, кто я такой?

Я стараюсь не морщиться, как бы сильно Пейдж ни пытался выкрутить мне руку.

–Я прекрасно знаю, кто вы такой,– отвечаю я.– И именно поэтому я здесь.

Второй рукой я достаю из сумки конверт, кладу его на стол и толкаю к Рэймонду. Я уже отсканировала результаты на случай, если он захочет их порвать или что-то в этом духе.

–Что это за хрень?– спрашивает Рэймонд.

Но дожидаясь ответа, он достает бумагу и бегло просматривает.

Я замазала имя Вика черным маркером, но вся остальная информация на месте.

–Объясни,– отрывисто говорит Пейдж.

–У вас есть сын,– отвечаю я.– Я сравнила его ДНК с ДНК Беллы.

Я вижу, как его взгляд быстро перемещается по бумаге.

Выражение лица мужчины трудно разобрать. Естественно, он зол. Но он отпустил мое запястье, чтобы изучить все внимательнее.

Вдруг Рэймонду нравится эта мысль?

Насколько я знаю, Белла его единственный ребенок, и Пейдж, похоже, не особо уделяет ей внимание. А что, если банкир всегда хотел сына?

–И кто этот предполагаемый сын?– спрашивает он.

Я колеблюсь. Я собиралась все рассказать. Но теперь я понимаю, что могу поставить Вика в опасное положение. Я совсем не знаю Пейджа. Кроме того, что он накоротке с кучей преступников и сам не чурается нарушать закон.

–Я не собираюсь говорить вам сейчас,– отвечаю я.

–Почему нет?

–Потому что сначала я должна узнать ваши намерения.

Рэймонд заливается лающим смехом.

–Мои намерения?

–Верно.

Коллега Рэймонда возвращается к столу. Это коренастый парень с тщательно подстриженной бородой. На нем дорогой костюм, который, тем не менее, ему не идет. Его затемненные очки напоминают очки Тони Старка, но смотрятся далеко не так круто.

Парень резко останавливается, завидев меня на своем месте.

–Э-э, здрасьте…– неловко говорит он.

Не глядя, Рэймонд велит:

–Помой-ка руки еще раз, Портер.

–Хорошо,– говорит тот, разворачивается на пятках и не раздумывая направляется обратно в туалет.

–Ваши сотрудники хорошо вышколены,– отмечаю я.

–Ты себе даже представить не можешь, на что он готов по моему приказу,– ледяным тоном говорит Рэймонд.– Если я велю ему выволочь тебя из ресторана и швырнуть под машины, мне даже не придется добавлять «пожалуйста».

Моя кожа становится липкой. Мне отчаянно хочется моргнуть, но я ни на секунду не позволяю себе отвести взгляд. Такие люди, как он, питаются страхом.

–Слушайте,– говорю я.– Вы, очевидно, не любите недосказанность, так что я не буду тратить ваше время. Одна из ваших эскортниц забеременела, и у вас есть сын. Он совершенно не заинтересован в скандале. И я тоже. Я не знаю, сколько декретных выплат вы задолжали, но сумма должна быть астрономическая. Мы не жадные – я прошу лишь о единоразовой выплате, чтобы мы навсегда исчезли из вашей жизни. Пятьдесят тысяч на обучение вашего сына. И вы никогда о нас больше не услышите.

Это небольшие деньги. Часы Пейджа, должно быть, стоят дороже. Даже, черт возьми, его костюм.

Похоже, Рэймонд думает о том же. Он медленно складывает результаты теста в идеальный прямоугольник и сует их обратно в конверт, который передает мне.

–И какие у меня гарантии, что вы не вернетесь за добавкой?– спрашивает он.

–Мое слово,– отвечаю я.

Пейдж смотрит на мое суровое, невозмутимое выражение лица.

Затем он тянется к нагрудному карману и достает чековую книжку, после чего снимает колпачок с красивой ручки с золотым наконечником и гравировкой.

Рэймонд что-то пишет на чеке, вырывает его из книжки и протягивает мне.

–Вот сколько я вам заплачу,– говорит он.

Я беру чек. Там значится сумма «$0.00».

–Ни. Одного. Гребаного. Цента,– чеканит Пейдж.– Если я еще хоть раз увижу тебя или своего так называемого ублюдка, я познакомлю вас двоих с другим своим коллегой, и он не так мил, как Портер. Я зову его Дантист. Он выдернет плоскогубцами все ваши зубы до последнего коренного. И, я боюсь, мой друг не использует анестезию. Посмотрим, как вы будете вести беседы беззубым ртом. Я даю тебе свое слово.

Дрожащими руками я кладу чек на стол.

–Нет,– шипит Рэймонд.– Возьми его с собой. В качестве напоминания. Если я услышу хоть что-то о незаконнорожденном сыне… Вряд ли мне составит труда отыскать вас. И держись подальше от моей дочери.

Я встаю из-за стола. Я боюсь, что Пейдж встанет следом, но он остается сидеть. Он не делает ничего, чтобы остановить меня, пока я на ватных ногах иду прочь из ресторана.