— Насколько я понимаю, Влад предлагает нам поучаствовать в каком-то там его глобальном расследовании, которое, конечно же, является делом государственной важности и государственной же безопасности.

— «Нам» — это?..

— «Нам» — это мне, тебе и Борясу. Только это все добровольно, потому как очень опасно.

— Вечно у него ветер в голове, — пробормотала Маша, ощущая внутри какой-то жар и непонятное жжение. — И что, ты отказалась?

— Мне на льдину скоро так-то, — неопределенно отозвалась Арина. — Там северное сияние и вообще…

— А у Борьки же и вовсе свадьба на носу.

— А я про что.

— Понятно. Так ты от меня-то что сейчас хочешь?

Арина смотрела с проекции смарта по обыкновению насмешливо и ничего не говорила. В ее больших глазах плавал туман.

«Девочка на заборе, — подумала Маша. — Лета-фаг, почти зажатый в руке. Дуло импульсного автомата, направленного прямо на тебя в упор. Литературное Гран-при за „Первый шаг в вечность“. Статус Творца за роман „Новый мир“…

— Мы решили собраться в Подвальчике. Все вместе, — сказала, наконец, Арина. — На днях, когда Владик вернется из командировки. Ты придешь?

…и сегодняшнее, отправленное в небытие начало новой бездарной книги».

— Я приду, — сказал Маша и даже закрыла от нахлынувших чувств глаза. — Вдруг ему и, правда, нужна наша помощь.

* * *

Арина внимательно смотрела в заросли, Анфиска всегда появлялась неожиданно. Сама девушка стояла сейчас на глиняной проплешине, словно какая-нибудь зазевавшаяся добыча. Высокая, больше метра высотой, трава, окаймляющая полянку, была неподвижна. И все равно пума появилась настолько неожиданно, что Ариэль вздрогнула; и совсем не оттуда, откуда она должна была появиться. С реакцией «добыча» в итоге тоже опоздала. Арина попыталась отпрыгнуть в сторону, но было уже поздно. Огромная кошка, приблизившись в два больших прыжка, поднялась на задние лапы и положила передние на девичьи плечи, спрятав острые когти в мягкие подушечки.

— Сдаюсь, сдаюсь! — захохотала Ариэль, отступая под натиском зверя и запуская руки в шелковистую шерсть пумы.

Анифска лизнула девушку в щеку, потом опустилась на лапы и принялась тереться об ногу Арины, громко мурлыча.

— Ну, пошли, пошли, поиграем немного, — весело сказала Арина, направляясь по тропинке вдоль границы вольера. Большая кошка послушно семенила рядом, иногда посматривая на девушку снизу вверх.

Ариэль приходила в этот заповедник часто, как только появлялась возможность. Эта традиция укоренилась в ней еще с детства, когда она жила в интернате, и этот парк с питомцами, расположенный неподалеку, был их подшефным. Сейчас заповедник разросся на несколько километров, животные находились в условиях, максимально приближенных к среде их привычного обитания. Арина знала тут многих, и всегда с удовольствием гуляла по территории. Пума Анфиска была одной из ее любимиц.

В заповедник девушка приходила не только тогда, когда ей было хорошо на душе. Но и в смутные времена, например, как сейчас. Бессловесные, но такие искренние животные лечили душевные раны, сглаживали психологическую боль, заставляли задуматься о более важных вещах. Внутри периметра Ариэль и сама ощущала себя частичкой единого целого, островка нетронутой природы, и мыслить в такие моменты требовалось соответствующе, не размениваясь на глупые бытовые мелочи или любовные переживания.

Сейчас Арина задумчиво смотрела, как Анфиска азартно играет с игрушкой-пневматиком — пума обхватила колесо передними лапами, а задними пыталась оттолкнуться, ну как маленький котенок, ей-богу! — и думала, что снова в ее жизни наступил какой-то предел. Будто бы она с разбегу остановилась перед высоким барьером, препятствием, нежданно-негаданно перегородившим ее дорогу. Еще совсем недавно ей было спокойно и хорошо. Там, за полярным кругом, окружающая действительность воспринимается немного иначе. И в этом есть несомненная прелесть. Но возвращаясь с вахты, Ариэль, раз за разом, начинала испытывать беспокойство. Отсутствие привычной работы было нечем заполнить. Она пробовала заводить романтические отношения, но кроме коротких, ни к чему не обязывающих интрижек, это ни во что не вылилось.

Да, у нее была Маша. После феерического краха их общественного «Нового мира», у них появился их личный, недоступный для других новый мир, который раскрасили необычайно чувственные краски. Это было похоже на сон наяву. Маша, такая целеустремленная, смелая, напоминающая в минуты опасности решительную амазонку превращалась вдруг рядом с ней в ласковую, ранимую, нежную девушку. И она меняла и саму Ариэль. Вначале, быть может незаметно, но с каждым днем, который они иногда проводили вместе, это становилось очевиднее. Они были очень разные. Арина на фоне Марии выглядела уже опытной хищницей. С ее красотой она привыкла к определенной модели романтических отношений с мужчинами. Модель была проста и бесхитростна. Арина брала от кратковременного, ни к чему не обязывающего общения, то, что в этот момент ей было нужно. Мужчины, как сто, и двести лет назад, капитулировали перед ее красотой и позволяли собой манипулировать. Маша же, пребывая до этого в плену каких-то непонятных иллюзий, все еще парила в облаках. Как человек творческий, она идеализировала любые отношения, пока не сталкивалась с отрезвляющей действительностью. Когда она поняла, что для нее важно духовное единение с человеком, и не важны все остальные его признаки, она испытывала потрясение. Она долго прислушивалась к себе, но ничего не могла поделать и уж, тем более, ни к чему было себя обманывать. Ее неумолимо, как бабочку к огоньку, влекло к Арине, и ей даже не с чем было сравнить это притяжение: как таковых, хоть мало-мальски серьезных отношений, у нее до этого ни с кем не было. Не считать же таким глупое подростковое увлечение Владом.

Арине тоже пришлось признаться себе кое в чем — те дни были одними из самых вдохновляющих в ее жизни; она никогда не переживала настолько долгого душевного подъема. Откидывая непокорный локон со щеки спящей подруги, она испытывала неизведанное ранее щемящее чувство эмоционального единения. И ей снова хотелось растворяться в этом чувстве без остатка, и в этот раз не только брать самой, но и отдавать. Отдавать легко, красиво и добровольно, потому что в этом был неизведанный ранее потаенный смысл.

Но ничто не бывает вечным. О том, что все рано или поздно закончится, толком не начавшись, они знали обе. Жизнь продолжалась, и девушки жили не на каком-то там гипотетическом облаке, а пребывали на вполне твердой и прагматичной земле.

В какой-то момент они решили, что так и в самом деле будет лучше. Арина уехала на льдину, а Мария окунулась в творческие будни. Настало время спокойно разобраться в себе, своем понимании происходящего. Прислушаться к своим, заснувшим на время, эмоциональным демонам.

Поэтому Арина пыталась отвлечься, когда приезжала домой. Нет, не забыть, просто отвлечься. Кроме редких и глупых встреч с