расстояния тридцати или сорока футов, или ближе. Хотя я собиралась быть очень осторожной. Последнее, что я хотела сделать, это заколоть одного из оборотней Рида, или его; однако, когда прошла еще одна минута, и моё ночное видение, казалось, стало еще более острым, до такой степени, что я могла разглядеть отдельные листья деревьев на хорошем расстоянии слева и справа, то стала еще более уверенной, что у меня не будет слишком много проблем с дифференциацией друга от врага. Не говоря уже о том, что в первый раз, когда я использовала свой навык метания ножей для борьбы, он, казалось, пошел туда, куда я хотела, почти по своему усмотрению.

Оказалось, что у меня появилась возможность использовать ночное зрение раньше, чем я ожидала. Я только начала слышать свирепые, громкие рычания, доносящиеся с северо-востока, сигнализирующие о прибытии порожденных медведей, как раз вовремя, когда звук гораздо ближе ко мне разделил моё внимание. Это был звук, доносящийся откуда-то прямо позади меня, звук, похожий на чей-то бег по высокой траве, издающий слабые свистящие звуки, но не на четыре фута. Это был вовсе не медведь. Это был человек.

Озадаченная и встревоженная, мягко говоря, я обернулась и сразу заметила, что Полли мчится ко мне, контур ее объемного, подпрыгивающего кудрявого хвоста, четко идентифицирующего ее. В полном недоверии, я даже не сделала никакого движения, чтобы уйти с ее пути, хотя это выглядело так, как будто она собиралась столкнуться со мной.

— Полли, какого хрена…

— Я собиралась уехать из города, не сказав никому, но я не смогла пройти через это. — Тяжело дыша, она ударила по тормозам всего в футе или двух от меня. — Я развернула свою машину и вернулась сюда, потому что я действительно не хочу уезжать из города. Мне просто страшно. Боюсь абсолютно всего. Испугалась, что уже влюбляюсь в Алекса, боюсь, что все пойдет дальше, боялась быть с любым мужчиной, который не был Шоном, и боялась начать новую жизнь без него. Но, как бы ни была напугана, я не могла уехать из города, как уже сказала. И вместо того, чтобы бояться всего, я решила попытаться прогнать весь этот страх, попытаюсь быть героем, как ты. Тогда, может быть, когда все закончится, я буду чувствовать себя настолько храброй, что никогда больше не почувствую страха, который испытываю.

— Но… о чем ты, черт возьми, думаешь, Полли? У тебя нет навыков метания ножей или чего-то подобного, и ты не перевертыш…

— У меня есть пистолет. У меня есть пистолет, и я знаю, как им пользоваться.

Всхлипывая, Полли провела рукой по глазам. Я могла сказать по ее голосу, который был хриплым и скрипучим, что она, вероятно, довольно долго плакала, когда покинула вечеринку, возможно, час назад, сказав, что устала, и ее нервы больше не могли выдержать ожидания. Теперь меня поразило больше, возможно, ее слова о тайном плане покинуть город, и меньше о нападении порожденных медведей.

Она снова похлопала себя по левому бедру.

— Тут у меня девятимиллиметровый.

После кажущегося полного и абсолютно мгновенного замораживания каждой мышцы в ее теле, она похлопала оба бедра, а затем похлопала по всей талии.

— О, черт возьми. О, черт.

— О, боже мой. Не говори мне. Ты имеешь в виду…

— Наверное, выпал, когда я бежала или что-то вроде того. Я прошу прощения, Сэм, я просто…

— Брось, ты в серьезной опасности, и мы должны доставить тебя в безопасное место прямо сейчас.

С ревом позади нас, становящимся все громче, я схватила Полли за руку и попыталась утащить ее, но она сопротивлялась, не сдвинувшись с места ни на дюйм.

— Сэм, подожди. Эта черная дыра выглядит как медведь… возле фонарей. У него светящиеся красные глаза.

Я протянула руку в кожаной сумке и начала вытаскивать нож еще до того, как она закончила говорить.

* * *

Наполовину волоча за собой рыдающую Полли, я шагнула к фонарям и швырнула тесак в порожденного медведя где-то на полпути. Я попала в цель, прямо в один из его светящихся красных глаз, и он немедленно упала и не двигался.

Как только я убедилась, что он останется лежать, я повернулась к Полли.

— Мы должны поторопиться. Если этот порожденный медведь смог прокрасться сюда раньше остальных, то, бьюсь об заклад, скоро прибудут еще.

— Но давай останемся на месте! Давай просто позвоним Алексу и Риду, а потом…

— Ты ведь не продумала все до конца, правда, Пол?

— Нет… очевидно, что нет! Я не думала, что все ворчание и рычание будут такими громкими, или…

— Ну, теперь уже слишком поздно! Только поторопись, потому что мы должны выбраться отсюда!

С громким ворчанием и рычанием позади нас, становясь еще громче и еще ближе, я продолжала наполовину тащить все еще рыдающую Полли к фонарям, желая, чтобы не слишком взволновалась тем, что происходит, зная, что это, несомненно, вызовет приступ тошноты и головокружения в течение нескольких секунд.

Только когда мы с Полли были где-то в десяти футах от фонарей, я вздохнула с облегчением, даже не зная, что задерживала дыхание.

Рядом со мной завизжала Полли, указывая на что-то.

— О, боже мой! Порожденный! В этой палатке!

Я сразу же посмотрела и увидела только контур большой коробки, покрытой черным войлоком, который в тот день использовался для кукольного шоу детей.

— О, боже, Полли. Возьми себя в руки. Это просто коробка из детского кукольного театра.

Она зарыдала еще сильнее, хватаясь за моё плечо так сильно, что было почти больно. И вот тогда я почувствовала отчетливый, слегка тошнотворный, всепоглощающий запах, поднимающийся над даже отчетливым ароматом ванильных духов Полли, которые она имела тенденцию использовать. Это был запах алкоголя. Водка, если я не ошибаюсь.

— О, боже мой, Полли. Ты пьяна?

Она покачала головой, свечение свечей блестело на ее лице, которое было мокрым и блестящим от слез.

— Нет, я не совсем пьяна. У меня было только три рюмки. Четыре или пять, может быть. Я пила их так быстро, что сбилась со счета.

— О, боже мой. Возможно, это не блестящий ход, но он уже сделан. Мы должны поторопиться, а ты постарайся лучше ходить.

Уже начав шагать между большой палаткой и палаткой поменьше, я оглянулась через плечо и увидела массу темных фигур на поле.

— Мы должны бежать, на самом деле, Пол. Похоже, бой быстро идет в эту сторону.

Мне пришло в голову оставить ее в одной из палаток, может быть, спрятанной под столом, но знала, что на самом деле было не безопасно, потому