жести, то теперь эти виды и звуки сопровождают во время передвижения по условно тыловым районам, которые находятся в зоне поражения вражеской артиллерии. О чем говорить, если в Донецке даже памятник персонажу из кинофильма «Берегись автомобиля», страховому агенту Юрию Деточкину, теперь посечен фрагментами украинских снарядов? Есть в этом тоже некий символизм.

А кроме того, здесь же, в районах, где не проходит линия фронта, неизбежно можно встретить контраст, когда в одном из дворов недавно был прилет, а по соседству реконструируют бульвар. В какой-то момент перестаешь всему этому удивляться, так как видишь это ежедневно, и больше «wow-эффекта» происходящее не вызывает.

После обстрела нет паники или истерики даже у женщин или детей. Бывает, что смотришь на них и думаешь, что раньше реакция была бы иной, а сейчас будто каждый пережевывает внутри себя мысль: «Пронесло». Поэтому нет и малейшего диссонанса от ситуации, когда продавцы на «Крытом рынке» на следующий день после обстрела вновь раскрывают свои уцелевшие павильоны и продолжают торговать рядом с местом, где до сих пор еще не высохла кровь их коллеги. Проходят мимо, многозначительно о чем-то думают и идут дальше заниматься своим делом.

Стоял на месте гибели женщины. Ее кровь смешалась с требухой из торговых павильонов. Менее чем в метре от этого места торчит смертоносная болванка, уничтожившая накануне все в округе. В голове была одна мысль: «У женщины не было шансов спастись». В какой-то момент случается неизбежное, когда оказываешься в ненужное время в ненужном месте, и все твои навыки, знания и умения не способны уберечь тебя от гибели. Отсюда и появляется некий фатализм. Без отчаяния или страха. Просто понимаешь, что если или когда подобное произойдет, то от тебя мало что будет зависеть. Остается лишь принять это и продолжать жить до того самого момента.

Поэтому порой, пренебрегая мерами безопасности, могу позволить себе пройтись по городу в наушниках с музыкой, которая заглушает звуки артиллерийской канонады. Это безрассудно, но невозможно всегда быть начеку внутри города, по которому регулярно что-то прилетает. Ловил себя на мысли, что на передовой порой себя комфортнее ощущаю, чем в Донецке. Там понятно, откуда может лететь, что нужно прислушиваться буквально к любому шороху или шелесту лопастей дронов, высматривать их в небе, ждать подвоха. Но живя в Донецке, нужно всегда держать ухо востро. Делать это постоянно физически невозможно. Отсюда и такая реакция.

На фоне этого сложно сказать, что информационные вбросы со стороны Украины как-то могут напугать. Да, действительно, украинцы с помощью западного оборудования способны с воздуха рассмотреть капли грязи на твоих ботинках. Да, дончане как на ладони у противника. Да, складывается ощущение, что где-то там, наверху, есть всевидящее око, которое постоянно следит за тобой, и оно может направить вражеские снаряды в то место, где прямо сейчас находишься.

Но разве когда-то было иначе? Разве осознание того, что украинская артиллерия бьет без разбора, не страшнее? Напротив, украинцы показали, что все их действия направлены на устрашение мирного населения. Если они бьют куда-то, то делают это не случайно, а преднамеренно. Поэтому обстрелы рынков, автобусных остановок, жилых кварталов, школ, детских садов и так далее – это осознанное военное преступление, которое ежедневно совершают украинские боевики. Чем это отличается от действий террористов из запрещенных группировок?

Остается одно – делать что можешь, и будь что будет. Именно по такому принципу живут дончане. Поэтому выходят на рабочие места, куда накануне был прилет. Поэтому едут по городу на автобусах, которые когда-то были обстреляны, и теперь вместо окон у них листы ДСП, а на корпусе легко можно рассмотреть дыры от осколков. Поэтому до сих пор не сошли с ума от осознания этого хаоса, в котором мы живем не первый год. Поэтому нет ни паники, ни страха, как бы противник ни пытался этого добиться.

Годовщина освобождения Мариуполя

21 мая 2023 года

Истории, которые невозможно забыть

Современная история Донбасса наполнена памятными датами, связанными с боевыми действиями, начавшимися в апреле 2014 года. Большинство из них – трагические. Даже радостные события вроде освобождения того или иного населенного пункта неразрывно связаны с чем-то печальным, что даже через годы невозможно забыть или отпустить.

Двадцатое мая 2022 года вошло в историю как день завершения битвы за Мариуполь. Финальная точка была поставлена в тот момент, когда нацисты из батальона «Азов» приняли решение сдаться. В этот день из подземелий «Азовстали» вышли сотни украинских боевиков. Позорная страница для украинской армии, которую попытались перевернуть с ног на голову и подать ее как победу Киева, хотя факт налицо: Мариуполь был освобожден от националистических формирований.

Освобождение Мариуполя, безусловно, важное и по своей сути радостное событие. Завершились тяжелейшие бои, но за каждой победой всегда скрываются человеческие жизни. Перебирая в своей голове произошедшие в Мариуполе события, вспоминался один эпизод, связанный с людьми, которые стали невольными свидетелями битвы за город.

…Бордовая «восьмерка» неслась по дворам Мариуполя. Приходилось петлять между зачищенными территориями и теми, где еще шли бои. То и дело натыкались на дома, где шли бои с диверсионными группами «Азова». Нацисты парами занимали позиции в черных домах, оттуда вели огонь не только по военным, но и по гражданским. Из-за этого посреди одного из дворов уже несколько недель лежало тело женщины.

Захоронить ее хотя бы во дворе не получалось, так как труп лежал на открытой местности – можно было легко попасть в прицел украинского снайпера, который, без сомнения, открыл бы огонь по любому, кто приблизится к бездыханному телу. Останавливаясь в подобных дворах, сопровождающие нас солдаты пытались найти такую точку, чтобы здания становились преградой для вражеской артиллерии или вражеские «глаза» не имели возможность заметить нас, скорректировать огонь.

Я лежал в багажнике, который плавно перетекал в салон автомобиля, так как задних кресел у «восьмерки» не было. На переднем пассажирском сиденье был молодой боец с позывным Вайфай. Он отдавал команды своему напарнику, который вел машину. Ориентирами по городу становились подбитая техника, разрушенный дом или места боя, в которых принимали участие бойцы.

Мне хорошо было известно, где находится точка, куда мне необходимо было попасть, поэтому подсказывал, как лучше проехать к дому по адресу улица Артема, дом 146. «Обкусанное» обстрелами здание из красного кирпича возвышалось над девятиэтажными, в которых уже не осталось людей. Местные со всей окрестности сбились в один подвал, где прятались от обстрелов. Это и был пункт назначения, где нужно было