С точки зрения происхождения из того или иного региона, большинство новых офицеров были выходцами из внутренних районов Северо-Востока и из Риу-Гранди-ду-Сул. Как правило, военные с Северо-Востока происходили из обедневших традиционалистских семей, которые не могли оплатить учебу своих сыновей. В Риу-Гранди-ду-Сул, который был пограничным районом, где концентрировались воинские части, военная служба являлась достаточно престижной. На это указывает тот факт, что именно здесь в 1853 г. правительство основало Военную академию для офицеров пехотных и кавалерийских войск.

Изменение социального состава армии способствовало ее размежеванию с политической элитой империи и в особенности с «бакалаврами» — выпускниками юридических факультетов. «Законники» («легисты», как их прозвали военные) служили для последних воплощением бесполезной культуры и тормозили развитие страны своей паутиной законов и постановлений.

В 1850-е гг., ставшие временем процветания и благоденствия, правительство приняло несколько мер по реформированию армии. В сентябре 1850 г. был принят закон, изменивший структуру офицерского корпуса: по нему выпускники Военной академии получали преимущество перед всеми остальными, особенно в технических областях. В Военной академии, созданной при дворе еще в 1810 г., преподавалось гражданское инженерное дело, в дополнение к сугубо военному образованию. В 1858 г. министр обороны разделил оба эти направления, переведя военное образование в Военную школу Прайя-Вермелья[79] (до 1904 г.).

До Парагвайской войны среди офицеров уже раздавалась критика в адрес правительства. Она относилась как к сугубо внутренним делам (критерий производства в чин и дальнейшей выслуги, право вступать в брак, не испрашивая согласия министра обороны), так и к более общим вопросам, связанным с развитием Бразилии. Молодые военные отстаивали развитие образования и поощрение промышленности, строительство железных дорог и отмену рабства.

После реорганизации Военной академии и окончания Парагвайской войны армия как корпорация усилилась. Начиная заниматься политикой, многие офицеры позиционировали себя именно как военных, а не как военных, которые одновременно являлись политическими деятелями. Наиболее яркими примерами, иллюстрирующими разницу в поколениях, служат Кашиас и Флориану Пейшоту[80]. Кашиас, несомненно, обладал большим престижем в армии, но также был одним из лидеров Консервативной партии, который еще до Парагвайской войны возглавлял кабинет министров. Флориану Пейшоту, несмотря на свои связи с верхушкой Либеральной партии, которые помогали ему в военной карьере, изъяснялся как военный и как гражданин. В основе своей он присягал на верность именно армии.

Военная школа Прайя-Вермелья, задуманная поначалу как военное образовательное учреждение, превратилась на практике в центр изучения математики, философии и гуманитарных наук. Именно здесь нападки на правительство превратились в критику самого монархического строя. Распространялись республиканские идеи. Этому очень способствовало влияние позитивизма, который приобрел все большую значимость с 1872 г., когда преподавать в военной школе Прайя-Вермелья стал Бенжамен Констан[81].

Взгляды родоначальника позитивизма Огюста Конта[82] широко распространились в Латинской Америке — в Мексике, Чили, Аргентине и Бразилии. Казалось, что доктрина Конта дает научный ответ и рационально упорядочивает реальность в условиях политических и социальных тупиков, в которые завел олигархический либерализм. Подчеркивая ценность технических нововведений и развития промышленности, контианство особенно привлекало нарождающиеся элиты, которые критиковали сухое формальное знание выпускников юридических училищ.

В Бразилии позитивизм включал в себя формулирование идеи консервативной модернизации, основанной на действиях государства и на нейтрализации традиционных политических сил; подобные представления были весьма созвучны взглядам военных. В военных кругах влияние позитивизма редко было связано с безоговорочным принятием его принципов. В основном офицеры армии воспринимали те идеи, которые больше всего отвечали их собственным убеждениям. Республиканская диктатура приняла форму защиты сильной исполнительной власти, вмешивающейся в дела государства и способной модернизировать страну, т. е. просто форму военной диктатуры.

* * *

Помимо отмены рабства, одним из наиболее значительных преобразований, проведенных империей в 1880-х гг., стала реформа избирательного законодательства, известная также как «закон Сарайвы» (январь 1881 г.). Было введено прямое голосование на выборах в законодательные органы, что покончило с разграничением (и ограничением) полномочий между голосующими и выборщиками. Сохранился имущественный ценз (требование минимального дохода для права голоса), а с 1882 г. к нему добавился образовательный ценз (неграмотные не могли голосовать). Право голоса было предоставлено некатоликам, натурализованным подданным и вольноотпущенникам.

«Закон Сарайвы», который был представлен как мера по приданию выборам большей моральности и по расширению гражданских прав, начал с успехом применяться на выборах 1881 г. Казалось, с единогласным голосованием было покончено: Консервативная партия, хоть и оставалась в меньшинстве, сумела сформировать впечатляющую фракцию из 47 депутатов. Впрочем, в последовавшие годы вернулись старые пороки: фальсификации и давление на избирателей. Надежда добиться «электоральной истины», к которой стремились в городских и просвещенных кругах империи, угасла. В то же время нельзя не отметить, что запрет голосовать неграмотным в стране неграмотных привел к резкому сокращению числа тех, кто принимал участие в выборах. К примеру, на выборах 1872 г. голосовало 10,8 % всего населения страны. На выборах 1886 г. голосовало лишь 0,8 % всего населения.

* * *

С 1883 г. начались разногласия между правительством, депутатами и военными. Одной из наиболее значительных размолвок стал случай с подполковником по имени Сена-Мадурейра, влиятельным военным и другом самого императора. Он пригласил одного из лодочников, который участвовал в борьбе за освобождение рабов в провинции Сеара, посетить возглавляемую им стрелковую школу в Рио-де-Жанейро. После того как Сена-Мадурейра был переведен в Риу-Гранди-ду-Сул, он опубликовал в республиканской газете «Федерация» статью с рассказом о событиях в Сеара.

Помимо случая с Сена-Мадурейра, были и другие; все они вызывали полемику в прессе. Тогда министр обороны издал приказ о запрете военным обсуждать в печати вопросы политики или дела, касающиеся их корпорации.

Офицеры, расквартированные в Риу-Гранди-ду-Сул, устроили большое собрание в г. Порту-Алегри[83], протестуя против запрета министра. Возглавлявший в то время провинцию Деодору да Фонсека отказался их наказать и был вызван в Рио-де-Жанейро. В конце концов стороны пришли к соглашению, оказавшемуся благоприятным для военных. Запрет на высказывания в печати был снят, а кабинет был подвергнут критике со стороны Конгресса.

Приблизительно в это время (июнь 1887 г.) офицеры основали Военный клуб — постоянную ассоциацию для защиты своих интересов. Президентом его был избран Деодору да Фонсека. Одновременно с этим Деодору да Фонсека обратился к министру обороны с прошением о том, чтобы армия более не использовалась для облав на беглых рабов. Хотя министр отказался удовлетворить прошение, оно стало применяться на практике.

Недовольство военных и республиканская пропаганда возросли, когда в июне 1889 г. император поручил сформировать правительство либералу, виконту де Оуру-Прету. Он предложил ряд реформ, но взволновал умы тем, что на должность главы провинции Риу-Гранди-ду-Сул назначил личного врага Деодору да Фонсеки.

Встречи лидеров республиканского движения Сан-Паулу и Риу-Гранди-ду-Сул для обсуждения планов свержения монархии