Насмешливый гул клаксона проезжавшего мимо таксомобиля заставил меня отпрянуть, прервав поцелуй. И стыдливо спрятать лицо на груди у милорда.

— Безобразие! — тут же раздался громкий крик сверху. — Среди бела дня возле приличного дома! Убирайтесь прочь, пока не вызвали ловчих!

Новые хозяева дома даже не подозревали о том, что минуту назад здесь решалась их судьба.

— Ужасно, — Эдвин беззвучно смеялся мне в шляпку. — Я чувствую себя школяром, застуканным за подглядыванием в женских банях. Кажется, нам пора.

— Оу, — я не хотела покидать безопасность его объятий и не поднимала лица. — Какое интересное у вас было детство, милорд.

— И все-таки ты не ответила.

Он вдруг подхватил меня на руки и, развернувшись, шагнул в сторону мобиля. Громко охнув, я обвила его шею руками и сказала то, что было у меня в душе:

— Прошлое осталось в прошлом. А возвращаться стоит только туда, где тебя любят и ждут…

Тёмный взгляд некроманта вдруг вспыхнул. Или мне так показалось? В два длинных шага он подошёл к двери мобиля, дождался, пока Люси приоткроет нам дверь, и, осторожно усаживая меня на сидение, прошептал еле слышно:

— Спасибо, Адель. Ты даже не представляешь, как мне было важно всё это услышать.

Дальше мы ехали в полном молчании. Снова свернули в центр, миновали Ратушную площадь и королевский парк. Каждый думал о чём-то своём. Судя по туманному взгляду Люси, она тоже о чем-то мечтала. Я даже почувствовала угрызения совести: ведь у нее должен быть медовый месяц…

Мобиль неожиданно остановился на бульваре Трех Ветров, у роскошной высокой решётки, куда больше похожей на серебряную оправу для драгоценных камней, чем на какой-то забор. В конце, а вернее, в самом начале бульвара виднелись гордые пики старинного городского дворца. Я невольно им залюбовалась: настоящее архитектурное чудо. Мы с матушкой часто гуляли по этой широкой улице, разглядывая старинные особняки. А дворец был настоящей жемчужиной Льена, эталоном изысканной красоты.

— Тебе нравится? — милорд открыл дверцу мобиля, отрывая меня от восхищённого созерцания.

— Очень, — призналась я, соскальзывает прямо в объятия лорда, который выглядел возмутительно спокойным и даже довольным.

— Добро пожаловать в наш новый дом, дорогая Адель. Прости, что так внезапно. Я очень хотел, чтобы это стало сюрпризом… — Тень легла на лицо Эвина. — Для всех нас.

Я в растерянности отступила на пару шагов и уставилась на этот, с позволения сказать, «новый дом», не веря глазам.

Самый престижный район Льена! Купить тут недвижимость просто невозможно, здешние особняки не продаются. Они принадлежат хозяевам с момента основания столицы! Один-единственный раз я слышала, чтобы дом на этой улице был выставлен в продажу… Не может быть!

— Ты купил старый особняк Стерлингов? — изумлённо выдохнула я. — А что скажут на это Роберт и Розанна?

— Роб сказал, что в этом доме прошли не лучшие его годы. Что в юности он постоянно отсюда убегал. И теперь возвращаться не желает. Дом, как ты знаешь, продавала его мать, с которой он давно в ссоре. С того самого дня, как Роба выставили отсюда со скандалом.

Подобные подробности я, к счастью, не знала. Это не обсуждалось в светских салонах. Но то, что дом продавался последние несколько лет — слышала. Говорят, после ареста лорда Стерлинга-старшего и его матери, дела у старой ветви семьи пошли весьма неважно.

Богиня, особняк Стерлингов! Помимо того, что это очень, очень древнее и красивое здание, оно ещё и безумно дорогое. Напротив него — дом Оберлингов. Дальше по улице — семейное гнездо Браенгов. Цвенги, Ваенги, Брошинги — да все тут живут! А теперь и Морроузы, выходит?

Пречистая нас сохрани…

Глава 25

Королевский заговор

— Миледи Адель, вы вообще меня слушаете?

— А? Ты что-то спросила? — я перевела взгляд на Люси и моргнула, откладывая альбом с мебелью.

— Беверли просила уточнить по поводу спален. — Терпение у Люси просто ангельское. — И заглянуть в танцевальную залу, там почти закончены реставрационные работы. И нужно выбрать ткань для портьер. И…

— Она смерти моей хочет! — меланхолично пожаловалась я подруге, заглядывая в опустевшую чашку кофе. — Никогда не думала, что в большом доме столько хлопот. Когда это всё закончится? Что там со спальнями? И привезли ли люстру для гостиной?

Мы жили в Льене уже четыре недели, а мне казалось — год, не меньше. И каждый день приносил все новые хлопоты.

Впервые переступив порог бывшего особняка Стерлингов, я с ужасом поняла, что за роскошным фасадом дворца царит разруха и запустение. Мебель была вывезена прежними хозяевами, на стенах темнели пустые квадраты, ранее занимаемые картинами. В холле забрали даже паркет и люстру.

«Вот это я понимаю — настоящий склеп для некроманта!» — пошутил тогда Миха. И я сразу же с ним согласилась. Холод, пыль, паутина, забвение. Разбитые витражи, трещины в стёклах. Лет пять, а может, больше, здесь никто, кроме мышей, не жил, только сквозняки гуляли в коридорах да двери скрипели. Водопровод больше походил на старый орган, чем на полезное инженерное сооружение. К моему величайшему облегчению несколько комнат на первом этаже оказались подготовлены к приезду хозяев. Угол на кухне, две спальни и мастерская при гараже, где поселился восторженный Миха. Ещё бы! Кроме так нежно любимого им четырехколесного друга там стоял узкий — городской — мобиль новейшей конструкции. Темно-синий.

«Роскошный сарай», или «Ода бесславной гордыни» — метко выразилась о нашем дворце Рози. Она приехала в Льен следом за нами, остановилась в служебной квартире от Департамента Техномагии и наотрез отказалась зайти в гости. Сказала, что у неё неважные воспоминания об особняке Стерлингов. Вот будет дом Морроузов — тогда пожалуйста.

Эдвин кривил губы, хмурил густые брови и вообще попытался заняться самобичеванием. Привычка у него такая — вредная и разрушительная. Но я не затем поселилась рядом с ним, чтобы позволять ему тосковать. Мужчина, который готов разделить со мной жизнь, должен понимать: только я имею право быть источником его страданий. А полуразрушенный дом с паутиной и мышами — право, такие мелочи! Не стоит беспокоиться, милорд, у нас есть проблемы поважнее.

Большая светлая спальня на первом этаже стала на долгое время и нашим общим с Эдвином кабинетом, и гостиной, и даже столовой. Сюда приходили друзья, здесь строились планы и обсуждались стратегия с тактикой. Каждый день начинался с прочтения срочной корреспонденции