Агата сжалась, думая, что он начнет ее ругать, но вместо этого он выдохнул:

— Помните, когда начался турнир тоже прошло небольшое землетрясение. Я был тогда возле дракона-императора, и знаете что он сказал: «проснулся, перевернулся и уснул опять». Я не обратил внимания, ведь он болтает много чепухи, но выходит… выходит он знает, что есть другой дракон, который спит в подземельях под Лунным островом, и когда он ворочается — дрожит земля.

— Это Иренеус — белый земляной дракон, самый сильный из всех родившихся под этим солнцем, так про него говорил Севир Трехглазый в моем видении, — вдруг догадалась Агата.

— Поэтому и скала наверху названа Иренеусовой! — он отодвинулся назад, выпуская ее руки.

Сердце билось так часто, что было больно груди. Агата крепко сжала указательный палец, тот самый на котором носила железное кольцо, полученное на первом испытании, вокруг которого был когда-то обернут золотой волос, сорванный с головы Андроника Великого. Она опустила глаза и ей, показалось, что он сияет в темноте.

Кир Аверин ухватился за сердце, и вдруг широко улыбнувшись проговорил:

— Поздравляю нас, госпожа Агата, похоже, что мы нашли белого земляного дракона, осталось понять, где прячется еще один — синий водяной.

У Агаты затекли ноги и она встала, чтобы их размять, а затем осознала, что ужасно хочет по нужде. Было немного стыдно просить у Кира Аверина одолжить ей его перстень с вещательным кристаллом, но он даже не спросил зачем он ей. Только бросил на нее быстрый взгляд и кажется, сам обо всем догадался.

— У меня есть кое-что лучше, — он порылся в поясной сумке и протянул небольшой, вытянутый огненный камень.

— Ох, и почему же вы сразу его не зажгли? — спросила она, сжав в пальцах шероховатую поверхность камня, и чувствуя, как на одном его конце зажигается, слепящий глаза, огонь.

— Он пожирает слишком много энергии у колдуна, а силы нам с вами надо беречь.

Ей было неловко оставлять его одного в темноте, но он сказал, чтобы она не переживала — у него оставался с собой перстень с вещательным кристаллом, способный дать немного света.

Агата отошла подальше, пройдя вперед по туннелю, про который генерал ей рассказывал. Туннель был таким просторным, что по нему могли бы ездить колесницы, запряженные ферналями. Присев за грядой камней и путаясь в юбках, она проклинала те неудобства, которые ей приходилось испытывать.

Мачеха считала, что мужчины как будто вовсе не должны были знать о том, что женщины ходят по нужде или, что-то такое делают, и если кто-то о таком догадается, то девушка будет неминуемо опозорена и никогда не выйдет замуж.

Несмотря на весь ужас ситуации в которой она оказалась, Агата даже порадовалась, что для нее теперь это все неважно. Едва ли они выберутся из подземелий, так что можно уже не переживать о том, что подумает Кир Аверин.

Агата радовалась, что он оказался внизу вместе с ней, хотя ей было стыдно за эти мысли, ведь если бы он не упал во время землетрясения в провал, то не был бы приговорен вместе с ней к медленной гибели, но умирать вдвоем было уже не так страшно.

Тревога и страх отступали, когда они разговаривали. К тому же, Кир Аверин был так удивительно спокоен, словно ничего ужасного не происходило и его безмятежность передавалась и ей.

Возвращаясь обратно, Агата думала о том, найдут ли когда-нибудь хотя бы их тела, и если найдут, то примут ли их за возлюбленных?

Агата нашла генерала там же, где его и оставила. Он сидел на земле и водил пальцами по песку перед собой, окутанный слабым светом, идущим от его перстня.

— Так вы думаете, что это Фрол Зерион за всем стоит? — спросила Агата, опустившись на землю рядом с ним, и протянув ему потухший огненный камень.

— Это пока мои предположения, но согласитесь, что он выглядит крайне подозрительно. Правда, я не могу пока до конца понять в чем его мотив.

Агата нахмурилась, обкатывая в уме его слова.

— Однажды, он сказал мне, что дракон-император подобен старым богам, и он жаждет его воцарения, — сказала Агата, вспоминая их разговор, случившийся наутро после злополучной аудиенции, когда Мира напала на Андроника Великого.

— Быть может он хочет, чтобы драконы правили всем миром, и для этого он планирует их всех собрать и пробудить? — пробормотал Кир Аверин. — Мне все кажется, что он не мог действовать в одиночку и кто-то ему помогал. Как будто, вся мозаика больше, но у нас нет всех ее деталей, и потому чего-то мы не видим.

— Интересно, откуда он узнал про кольца? И как он нашел Миру? И откуда ему было знать, что она, на самом деле, дочь генерала Хайро?

— Видимо тут ему и пригодились сообщники, причем влиятельные и могущественные. И, я думаю, что дело тут еще и в его даре. Я не вспомнил об этом раньше, но пока вас не было, перебирал в уме древние роды с уникальными дарами, которые изучал в Колдовской Академии. Кажется, среди прочих знатных семейств было одно, способное извлекать свое сознание из тела и управлять им.

— Как… как призраки? — переспросила Агата.

— Да, как призраки, только способные вернуться обратно в живую оболочку, ждущую их. Кажется, у них было много сопутствующих умений, но потом весь этот род куда-то делся. Я не знаю никого, кто обладал бы таким даром. Так, что если Фрол Зерион, действительно, может извлекать сознание из тела, то он мог покидать Лунный остров.

Кир Аверин вдруг замолчал, словно о чем-то задумавшись, а потом едва не подскочил на месте.

— Агата, помните я был в отъезде, как раз когда вы отправились на вашу первую аудиенцию с драконом-императором? Я тогда отправился в Алхавар, чтобы увидеться с генералом Хайро. Он сам просил меня о встрече. Когда я пришел, генерал начал рассказывать мне о том, что его семья веками хранила у себя кольца. Ему обещали, что если он скажет, где они, то ему помогут сбежать и, что его дочь должна доставить кольца во дворец. Он говорил так сумбурно, что я совсем ничего не понял, а затем… затем его охватили судороги, изо рта пошла пена и он откусил свой язык. После этого он окончательно обезумел.

— Вы думаете, что и к этому тоже причастен сияющий шар и… Фрол Зерион?

— О, это самое интересное! Перед тем, как я отправился туда, Фрол