Шрифт:
Закладка:
— Прошу…
Нехотя расположившись на холодном камне, вампирша почувствовала себя возложенной на алтарь жертвой.
— Почему ты называешь меня королевой? — созерцая мерцание пламени на потолке, задала она давно мучивший её вопрос.
— Видимо, ты ещё не знаешь…
— Не знаю чего? — насторожилась девушка.
— Сравнительно недавно трон Эльтарона захватил жестокий диктатор. Пусть твой род и правил несколько веков назад, ты последняя законная наследница королевского престола. Все остальные мертвы, — с нескрываемым безразличием ответил колдун.
— Ты, верно, шутишь… — приподнявшись на локтях, Лайла всматривалась в серьёзное лицо некроманта в надежде увидеть хоть тень ухмылки, но тщетно: правда была такой же острой, как его нос. — Нет… — потерянно прошептала она и отвела взор в сторону. — Построенное великими монархами государство досталось узурпатору. Не для того мой отец объединял… — внезапно замолчав, вампирша воссияла озарением. — Точно… Я же смогу воскресить и его!
На плечо Леонардо уселся ворон, державший в клюве шприц, а в когтистой лапе — прозрачный флакончик.
— Боюсь, у тебя ничего не получится, — забрав медицинский инструмент, колдун провёл длинной иглой сквозь пламя и начал набирать жидкость из гранёной склянки. — В Эрмориуме нет ни дорог, ни направлений. Отыскать душу можно лишь посредством глубокой эмоциональной связи, которая, как я вижу, не соответствует критерию, раз эта мысль посетила тебя только сейчас. Лучше сосредоточься на избраннике: будешь рассеивать внимание, сгинешь там и сама, — прикоснувшись ладонью к плечу, он уложил Лайлу обратно. — А теперь расслабься…
Глядевшая в потолок вампирша ощутила укол, аккурат по центру одной из дырок: точный и неторопливый, прямо в сердце. Без сомнения, он мог быть подобен удару ножа, но Леонардо подошёл к процедуре со всей бережностью. Вопреки ожиданиям, в груди возникла не боль — лишь тянущее чувство, снова будто бы убранное в плотный мешок.
— Если мне не вернуть отца, то хоть расскажи о его судьбе… — понурая девушка взглянула на некроманта. — Пожалуйста… Для меня это важно…
Колдун положил шприц на край пьедестала, сразу за распластанными по камню каштановыми волосами, и задумчиво посмотрел на хоровод свечей.
— Я знаю немного… — развеял чугунную паузу негромкий баритон. — После того, как король с магом-проводником посетил Живую Гору и не сумел войти в опечатанную пещеру, он отправился на юг, по-видимому, рассчитывая на аудиенцию другого дракона, тогда обитавшего в Сиреневых Горах. Больше мои вороны никого из них не встречали.
Лайла заметно сникла. Ещё одно звено разорванной цепочки. Возможность отыскать след дорогих сердцу людей и выяснить наконец правду. Но… нет. Именно рьяное желание ворошить прошлое стало причиной сегодняшних бед. Пришла пора его отпустить. Окончательно и бесповоротно.
«Покойся с миром, отец, где бы ты ни окончил свой путь… Прости меня, Дельвинус, я сдаюсь…» — произнесла про себя девушка, еле сдерживая слёзы, что походило на безуспешные попытки сглотнуть застрявший в горле ком.
— В такую минуту хочется поинтересоваться: почему ты не винишь меня в их безвестной кончине? — Леонардо скосил глаза на вампиршу. — Ведь не иначе как воплощение моего замысла послужило прецедентом к странствиям короля… — он поймал пристальный взгляд, тяжёлый, как все стоявшие в помещении шкафы вместе взятые.
— Архондар де’Рон был волевым человеком и взвешивал каждый шаг. Обвинить тебя — значит предать его память.
— Я так и понял…
Мрачная лаконичность колдуна показалась Лайле двусмысленной.
— Если знаешь ответ, то зачем задаёшь вопрос? — её изящные ноздри раздулись от возмущения.
— При склонности к ирритации даже скрытая аккузация способна носить утилитарный характер, — видя непонимание на лице собеседницы, некромант хмуро вздохнул. — Забываюсь… Абстрагируйся от гнева и прислушайся к ощущениям.
Лайла не сводила глаз с Леонардо: он завуалированно назвал её невеждой или ей показалось? В любом случае его высокомерная физиономия не способствовала успокоению — вампирша перевела взор на шероховатый потолок. За утихающим раздражением в груди действительно что-то почувствовалось: щекочущее покалывание, словно сердца касались пузырьки эля.
— Ты готова к следующему этапу, — заключил колдун, следивший за мимикой девушки. — Встань.
Лайла неторопливо сползла с пьедестала.
— И каков он, следующий этап? — она синхронным движением заложила волосы за уши.
— Чрезмерно болезненный, но финальный, независимо от исхода, — тон некроманта был холоден, как клинок, и твёрд, будто рука наёмного убийцы.
Однако ни зловещие предупреждения, ни прямые угрозы уже не заставили бы вампиршу отступиться.
— Делай, что должно. Ради Джона я стерплю любую боль, — с вызовом отпарировала она.
— Амбициозно. Тогда для начала тебе стоит впустить меня в свой разум, чтобы я мог перенести нас в другое место. Мне под силу и насильственная телепортация, только подавление воли чревато пагубными эффектами, которые тлетворно повлияют на процесс восстановления.
— Я попробую не сопротивляться… — неуверенно ответила Лайла.
— Иори, — Леонардо посмотрел на ворона, держащего в клюве прозрачный флакончик, и тот, сорвавшись с плеча, растворился в клубах чёрного тумана. Колдун замер на несколько секунд, а потом взглянул на вампиршу. — Теперь наш черёд.
«Это всё ради Джона» — неустанно твердила про себя девушка, когда её предплечья коснулась ладонь некроманта. Под странную вибрацию тела окружение смеркло. Каменный пол сменило нечто мягкое, что тут же зашелестело и просело под сапогами. Исчезающие лоскуты чёрной завесы — ударившее в глаза солнце. Испуганно закрывшись руками, Лайла уже приготовилась к страшным ожогам, но вместо нестерпимой боли кожу лишь немного защипало, как если бы она вышла без перчаток в сильный мороз. Манипуляции чернокнижника? Пограничное состояние? Вампирша недоверчиво опустила руки, позволив тусклым лучам коснуться лица. И правда: испепеляющее воздействие солнечного света превратилось в лёгкий зуд, на который можно было даже не обращать внимания.
Девушка заозиралась. Голая равнина. Ни кустика, ни деревца. Только прибитые осенью подгнившие травы, что напоминали засаленные волосы нищего. В небе же, мутно-сизом, как взгляд покойника, одиноко кружил ворон. Судя по яркому отблеску в клюве — Иори.
— Что это за место? — Лайлу захватил стойкий запах ржавчины, но она не видела ничего, что могло бы его издавать.
Стоявший рядом Леонардо нагнулся и, запустив ладонь в траву, вынул оттуда облепленный слизнями человеческий череп.
— Dominsorot или Гиблые Поля, — демонстрируя забитые землёй глазницы, ответил колдун. — Тридцать два года назад здесь произошло одно из самых масштабных сражений в истории Виверхэля: целый грондэнаркский клан высадился на северное побережье под знаменем завоевателя. Теперь равнина сплошь усеяна павшими воинами, среди которых четыре из пяти — виверхэльцы. Однако мы пришли сюда не ради мёртвых… — он отбросил череп в сторону и отряхнул руку на манер одновременного щелбана всеми пальцами.
— Тогда ради чего? — вампирша недоумённо осмотрелась. — Здесь же ничего нет.
— Именно. И скоро ты поймёшь почему… — некромант поднял взор к небу.
Иори спикировал на плечо хозяина и замер на нём чёрным чучелом. Леонардо развёл ладони в стороны, словно савальхатский проповедник, только вместо благословения его строгий взгляд сулил беду. Аристократические черты колдуна поплыли, будто забытая у камина восковая кукла. Сквозь них постепенно проступал обтянутый истлевшей кожей, оскаленный череп: утонувшие в глазницах белёсые глаза, зияющий провал на месте носа, давно лишённые губ кривые зубы. Лайле стоило больших усилий даже не попятиться, когда всё нутро призывало её бежать без оглядки. Чего он пытался добиться? Вселить в неё ужас? Тогда ему это удалось. Только сердце, вместо того чтобы колотиться обезумевшей птицей, по-прежнему молчало…
На ладонях чернокнижника закружились тёмные вихри — солнце пропало за облаками и равнину, служившую одним бескрайним кладбищем, накрыла тень.
— Иди вперёд, королева, — проклокотал утробный голос. — Ты всё поймёшь сама…
Вампирша была рада отвернуться, дабы не видеть того, что, вероятно, являлось истинным обликом Леонардо. Она зашагала по траве, наблюдая, как небо затягивают свинцовые тучи: некромант призывал грозу. Но зачем? Чем мог помочь обычный ливень? Или же магия наделила ненастье особыми свойствами? Разве такое возможно? Размышления прервал вылетевший из-под сапога хруст: чья-то трухлявая кость превратилась в сырую муку. Шаг в сторону — в увядших растениях скрежетнул ржавый металл. Лайла остановилась. Сколько же безымянных останков придётся осквернить, прежде чем
