признали неудачным, следы его уничтожили. Исходный геном слишком быстро мутировал. Остатки несогласных модифицированных особей насильно заперли в животных ипостасях. Подчинившихся ассимилировали с местным населением. И вот доказательство, что программные алгоритмы просчитались, не приняв во внимание биохимию экспериментальных образцов, которую здесь именуют чувствами.

Ну что же, тем интересней будет наблюдать за данным носителем. Шансы пережить повторный контакт с ковчегом у девочки ничтожно малы. ЯГУ отступила от правил и даже подсказала, как повысить вероятность выживаемости неожиданного носителя, большего не дал сказать протокол доступа. На первом этапе она лишь обучающая программа, требующая огромных затрат энергии, но если девочка обретёт вторую ипостась, то возможности ЯГУ шагнут на новый уровень. Оставалось надеяться, что её нечаянный носитель справится.

Глава 16

Утро выдалось на удивление морозным. После метели температура резко спикировала вниз, напоминая коренным обитателям тайги, за что морозы называют трескучими. Трещали надёжно утеплённые здания, воочию демонстрируя туманом неизбежную теплопотерю, натужно скрипели деревья под шапками снега. Техника, укрытая в подземных гаражах, была непригодна для использования. Термометры показывали минус сорок пять градусов по Цельсию. Красный диск едва выглянувшего из-за горизонта солнца тонул в морозной мгле. В такую погоду жизнь для людей замирала, напоминая, что главная ценность в далёком северном крае — тепло. Тепло дома и тепло семьи.

Отряд выдвинулся затемно, неслышными тенями скользя среди мрачных громад деревьев. Состав его был столь разношёрстным, что любой человек, не посвящённый в тайны оборотней, пришёл бы в замешательство. В живой природе практически нереально встретить в одной группе рысей, ирбисов, волков, оленей и даже парочку молодых медведей.

Два десятка оборотней шли клином. Среди медведей Баламат заметила и Эйэ. Друг детства Баабыра просто не смог остаться в стороне, надеясь своим присутствием воззвать к совести сородичей.

Баламат сопровождала отряд брата на расстоянии, старательно удерживая направление против ветра. Одинокая рысь могла двигаться гораздо быстрее группы, да и затеряться среди леса было значительно легче в случае опасности. Что поделать, если Баламат скорее поверит в оживших духов-прародителей, чем в бескорыстность собственного брата.

Вся ситуация выглядела более чем странно, поэтому оборотница искренне надеялась сделать всё от неё зависящее, чтобы по возможности помочь сестре возлюбленного. Пусть их с Бэдэр не связывала дружба, но и женскую солидарность никто не отменял. Мало ли кто и что наобещал от лица кинээса за спасение дочери, у той тоже есть право голоса. Главное — не дать Бэдэр наломать дров сгоряча.

До границы земель медведей было не более четырёх часов быстрого бега, однако уже через два часа Баламат стала замечать странные пертурбации в спасательном отряде. До того двигающиеся скрытно и рассредоточено, оборотни вдруг сбились в плотную группу и шли чуть ли не напролом, создавая невообразимый шум. На тактику диверсионного отряда это никак не походило, скорее, напоминало самоубийственный идиотизм.

Эйэ был смещён в арьергард отряда, а во главе оказался её братец. Где-то на половине пути к поселению медведей Хаардаах свернул в другую сторону, отклоняясь от маршрута. Сколько ни старалась Баламат вспомнить хотя бы какие-то стоянки медведей в той стороне, но на ум ничего не приходило. По большому счёту ирбисы знали лишь пару крупных поселений Беаров и старое пристанище Уордааха у реки. Тогда, куда же всех ведёт Хаардаах?

Баламат ускорилась и постаралась приблизиться к чуть отставшему Эйэ. Бурый медведь словно пьяный шатался и тряс головой, то окуная её в снег, то фыркая и отплёвываясь. Оборотница присмотрелась к морде Беара и с удивлением отметила белёсую пелену у того в глазах. После снежных ванн там проскальзывали проблески сознания, и медведь осоловело оглядывался вокруг, не узнавая местности. Однако пелена снова застилала взгляд, и процедуру «мордой в снег» приходилось повторять. В очередной раз отстав от отряда, Эйэ вроде бы пришёл в себя, взгляд стал более осмысленным и рассерженным. Медведь поднялся на задние лапы и заревел во всё горло, возвещая округу о гневе.

Не прошло и пары секунд после рëва Беара, как братец был тут как тут, смазанной сизой тенью выпрыгнув из-за деревьев. Припав на передние лапы, пепельный ирбис с минуту кружил вокруг медведя. Эйэ сопротивлялся, ревел, мотал мордой из стороны в сторону, но всё же сдался, снова опускаясь на все четыре лапы и следуя за ирбисом неловкой походкой. Не оборотень, а звериная сомнамбула, сносящая всё на своём пути.

Братец только пренебрежительно фыркнул и умчался к основной группе оборотней, а Баламат необходимо было осмыслить, что сейчас она увидела. Всё происходящее походило на гипноз, но подобных талантов за братом она ранее не замечала. Да и способности ментального рода просыпались лишь в семье кинээса, куда, по определению, Хаардаах не входил. Тогда откуда?

Баламат взяла себе на заметку напроситься на аудиенцию к князю и заглянуть ему в глаза. Гипотеза с гипнозом прекрасно объясняла многие странности поведения кинээса, но как же никто не заметил изменений? Тот же дядя Бэрил или кинээс хотун всегда были рядом.

С другой стороны, обставлено всё было великолепно, так что сама Баламат до сегодня воспринимала происходящее как банальный адюльтер. Ожидать пожизненной верности от мужчины — верх самонадеянности, а уж от оборотня — и подавно. Если у отца была любовница среди людей, то кинээс мог позволить себе выбор и среди оборотниц. Право древнее, но не сказать, чтобы совсем забытое. Просто последние человеческие тенденции сводились к моногамии, вот оборотни и старались не сильно выбиваться из общей массы.

Чисто по-женски, кинээс хотун было жаль, но Баламат не обольщалась даже насчёт Баабыра. Любовь, секс и брак лежали в разных сферах межличностных отношений у оборотней, и в случае с обрядовыми жёнами всё ещё более усложнялось.

С сексом было всё более или менее понятно. С момента достижения шестнадцати лет, считай, пика полового созревания у подростков, молодёжь оборотней блудила так, что древние оргии и вакханалии показались бы лёгкой прелюдией к сексуальным забавам оборотней. Бурный рост организма, полноценные обороты, полное изменение метаболизма, убойные дозы гормонов в крови — всё это начисто срывало какие-либо моральные стопоры. Блудили все и со всеми, с удовольствием и фантазией. Многие в этот период определялись с партнёром на дальнейшую жизнь. На всё про всё отводилось ни много ни мало девять лет. По достижению двадцати пяти лет о себе заявляла репродуктивная система оборотней, и дальнейшие игрища уже могли иметь последствия в виде потомства.

Но к тому моменту многие вполне осваивали контроль за гормональными всплесками и не набрасывались с любвеобильными целями на всё,