создала для нас противовес – такую же неподъемную гордость. Всякий раз, когда мне опять захочется к тебе приблизиться, я буду опираться на эту чашу весов. Нет уж, ведьма, теперь твоя очередь совершать подвиги – а я со своей стороны постараюсь так же долго и эффектно вредничать, как привыкла делать ты.

– Какие еще подвиги? – обескураженно выдохнула я. – Да сдался ты мне…

Он и не думал дослушивать:

– О чем я и говорю.

Сат пошел к выходу, чтобы позвать лекарей. Они как раз закончили обмазывать с ног до головы мазями Леонтину и теперь были готовы придумывать способ, как безопасно доставить спящего Андая в столицу. Я не выругалась эйру вслед, потому что о гордости ведьмы знают ничуть не меньше драконов. Эйр, вообще-то, только что в любви мне признался – и всего лишь предложил мне самой себе задать те же вопросы: как к нему отношусь я и готова ли принять со всеми недостатками? А я, может, просто пока не умею отключать разум и следовать только сердцу! Поэтому если он ждет, что я примусь за ним бегать и уговаривать, то не дождется. Лучше уж я из него всю душу вытрясу, и когда он сдастся – благосклонно отвечу на его чувства. Но и по сторонам буду оглядываться внимательнее, чтобы в поле его зрения не попала какая-нибудь блондиночка, наподобие Лорки. Как же она раздражает!.. Кем она вообще себя возомнила? Самым могущественным существом белого света? Так это не дает ей права быть возлюбленной всех подряд, Нарат – ее потолок, выше и не прыгнула бы. Смирись и выкуси, Великая Змея, ты как раз достаточно гибкая, чтобы грызть себе локти.

Но всю дорогу до столицы они миловались, изображая из себя преданных друзей. Я в отместку села поближе к Андаю и всякий раз, когда на меня смотрели, ласково с ним разговаривала – ничего романтичного, просто пыталась внедрить в загипнотизированный мозг больного ощущение поддержки. Яр называл меня дурехой, Леонтина сострадательно вздыхала, ну а я не сдавалась. Когда Сат наклонился к Лорке, чтобы что-то ей сказать, я схватила Андая за руку и принялась громко умолять его очнуться, ведь я так сильно за него переживаю. Один-один во вредности! Ишь, а эйр поднаторел в этом деле, уже почти мне не уступает…

* * *

Лорка почти сразу нашла Андая – сжавшийся от страха пухлый мужичок с рыжеватыми волосами сам ей в этом признался. Она сообщила Нарату и Сату, а те в свою очередь как-то позабыли сообщить об этом Ирис – было до колик смешно наблюдать, как вредина теребит бедного старика. Тот, кстати говоря, оказался мелким воришкой – и вся лагерная община от него страдала. Вот Цирус и решил его временно обезвредить, ведь прогнать не мог – старый негодник мог раскрыть их местоположение, а убивать за такие мелочи своего собрата змеи не пожелали. Среди магов нередко попадались нечистые на руку, и если всякого провинившегося жестоко наказывать, то в немногочисленной расе вообще единицы останутся.

Студент Эскес находился среди конвоированных. Сат присутствовал при его допросе. Перед ликом Великой Змеи мало кто из змей отважился бы врать, а этот еще и был раздавлен осознанием своей ничтожности. Талантливый и, в целом, неплохой парень в очередной раз доказал свою никчемность:

– Я не собирался подвергать кого-то опасности, уж тем более Ирис! – повторял он одно и то же, почему-то постоянно глядя на Сата, будто обращался только к нему: – Господин Дикран, вы меня тоже поймите – когда дошли слухи о том, что вы живы, мы все обрадовались, и, что уж греха таить, здорово перетрухнули! Испугались, что придется отвечать за попытку убийства по всей строгости имперских законов. Но ведь мы вообще не хотели на вас нападать – может, вы все-таки это помните? Это Цирус так подстроил, что просто выбора не осталось!

Эйр нехотя согласился, стараясь не кривиться от брезгливости:

– Да, все было подстроено – и вы сразу же это поняли. Я даже могу понять ваши опасения, из-за которых вы не рассказали о произошедшем расследователям. Но пока твои одногруппники притихли и вжали головы в плечи, боясь вляпаться в очередную гнусность, ты поехал следить за Ирис, а потом оказался в лагере того самого подлеца. Прости, Эскес, но все это не вяжется с угрызениями совести.

– Вяжется! – у мужичка, в которого превратился Андай, вспыхнули щеки, но говорить он старался уверенно. – Когда дошли слухи, что ваша сущность каким-то образом прилипла к первокурснице по имени Ирис Мартос, то я уже начал переживать не за себя, а за нее. Всего лишь проследил за невестой – хотел убедиться, что вы не захватили ее тело! И когда увидел Ирис возле храма, то уверился, что так и произошло. Я не навредить ей хотел, а освободить!.. – на громкой ноте голос Андая сдал, потому фразу он закончил еле слышно: – Только передал помощнику Цируса, чтобы это проверили…

Дикраны переглянулись, и логическую цепочку подхватил Нарат:

– А с чего ты вообще взял, что это теоретически возможно – захват тела сущностью, магический резерв которой мощнее? Сомневаюсь, что это входит в лекционный материал первого курса. Юный маг, твои попытки выкрутиться вызывают тошноту. Нет, тебе специально сказали о такой вероятности – как раз для того, чтобы ты усердно следил за бывшей возлюбленной. Да и после Болграда, думаю, тебя недолго уговаривали на обмен телами – так же наплели с три короба, ты и развесил уши. Ведь обо всех подробностях твоей жизни у тебя не под пытками узнавали? Тебя использовали, но ты же буквально сам пузо подставлял и задирал лапки!

– Я был обманут! – запричитал Андай противным голосом. К сожалению, это была не его интонация, а так бы Сат засчитал еще очко в общее раздражение к бывшему жениху Ирис. – Поверил лжи, не предполагал, что даже свои могут предать… Переволновался за Ирис, за себя, за остальных, и потому не получилось увидеть подводные камни. Да и мне все это преподносилось с такими аргументами, что сразу и не сообразишь!

– Тупой или хитрый? – Сат задал риторический вопрос в пустоту, отчего Нарат усмехнулся.

Но уже все, включая присутствующих расследователей, примерно понимали ситуацию. Даже полный дурак не стал бы связываться с Цирусом после того, как тот в прямом смысле толкнул студентов на страшное преступление. А Эскеса при всем желании не назовешь тугодумом: он быстро соображает, выражается грамотно и обстоятельно, моментально подхватывает возможные подсказки. К примеру, стоило Нарату упомянуть о том, что Цирус его провел, как Андай тотчас состроил жалобную мину и принялся делать упор на обмане. Из недостатков его характера в глаза бросался только один – в его проблемах виноват кто-то другой, а не он сам. Навозный жук, судьбой которого как будто управляют кукловоды, а он вовсе ни при чем – лишь оказался несчастным, попавшим в водоворот. К прискорбию, за такое суд вряд ли вынесет ему жестокое наказание, ведь подобная черта присутствует у многих людей. Сат мечтал раздавить этого червяка одним махом, но даже он не мог придумать для того законных оснований.

Эскес вскоре подтвердил последний вывод, когда выдохся перебирать прежние оправдания и перешел к новым:

– Господин Дикран! – Он снова воззрился на Сата. – В моих заблуждениях вы тоже виноваты! Вы и Ирис. Вам даже не понять мою ситуацию! Я вырос без отца, в бедной семье, у меня никогда ничего не было. Мать Ирис меня на дух не переносила. Ну конечно, ее забавляли какие-то жалкие цветочки, ведь жених единственной дочери должен приносить украшения и драгоценности! Высмеивала меня всякий раз, когда я показывался в ее доме. А в академии у меня появилась возможность стать кем-то значимым – я пытался заслужить авторитет перед товарищами и подняться со дна…

Он сделал передышку, чтобы перевести дыхание, а Сат понял, почему именно Эскес в ту ночь выступал от лица всех студентов перед уважаемым в змеиных кругах магом – хотел проявить себя, показать свою смелость и лидерские качества ради вышеупомянутых возможностей. Тогда-то Цирус и заприметил его – Андай, как и хотел, своего добился. Парень после паузы продолжил свой бессмысленный монолог:

– А у Ирис тоже запросы