за непосредственное производство техники. — Очень так витиевато Павел Сергеевич пояснил, что от запросов военных производственники еще взвоют, как это не единожды случалось прежде. — Итак. Легкие танки типа Т-27 поражались всеми видами огня, включая ружейно-пулеметный, на дистанциях до 50 метров. При использовании противником бронебойных пуль винтовочного калибра. На дистанциях до 350 метров его броню также с легкостью пробивали из крупнокалиберных пулеметов и 20-мм малокалиберных автоматических зенитных пушек. Даже при ведении противником стрельбы осколочно-фугасными снарядами. Бронебойными же 20-мм снарядами его пробивали в борт с километра, а лобовую броню — с семисот метров. Про орудия более крупных калибров и говорить нечего — они уничтожали этот легкий танк на любых реальных дистанциях боя. Тут противнику главное было попасть по не самой крупной мишени. Всё это, увы, наглядно подтвердило ранее высказываемые нашим управлением соображения о возможности применения Т-27 исключительно в качестве учебной или же дозорной машины. Вести полноценный наступательный танковый бой она не способна совершенно. Но при этом действительно недорога в изготовлении и эксплуатации, а также, при необходимости, может собираться на не специализированных производствах, вроде автомобильных заводов, верфей и даже депо. Естественно, при условии поставки тем всех необходимых комплектующих с заводов-смежников.

— И много ли подобных танков находится на вооружении РККА? — как истинный бюрократ принялся погружаться в цифры нарком тяжелой промышленности. А может он просто желал понять, какое количество танков военные совершенно точно пожелают заменить на более сложные в производстве и более дорогостоящие машины.

— Порядка трех с половиной тысяч или четверть от всех имеющихся в РККА танков, — не пользуясь какими-либо шпаргалками, мигом дал ответ Озеров. — И далеко не все из них исполняют роль учебных машин. Во многих стрелковых дивизиях Т-27 до сих пор составляют основу танковых полков.

— И как же вы это допустили! — излишне эмоционально тут же воскликнул Михаил Моисеевич, обладавший изрядно темпераментным характером. При этом разве что по столу ладонью не ударил для пущего эффекта.

— Это была инициатива уже осужденного Тухачевского. Да и ваши предшественники из наркомата тяжелой промышленности, — наркомат оборонной промышленности лишь полгода как оказался выделен в отдельное учреждение, почему Павел Сергеевич и говорил о предшественниках, — были рады запустить в производство гораздо более простую машину, нежели тот же Т-26, — постарался перевести он стрелки с АБТУ на тех, кого уже не стало. Что на самом деле было удобно для всех участников совещания. — Мы же со стороны своего управления, сделали всё возможное, чтобы минимизировать причиненный выявленными врагами народа ущерб обороноспособности страны. К примеру, почти сразу после ареста Тухачевского производство Т-27 оказалось свернуто, а на мощностях 37-го завода, где их изготавливали, начали делать новейший легкий бронированный артиллерийский тягач конструкции товарища Геркана, — указал тот рукой на сидевшего рядом подчиненного. — Александр Морициевич, следует отметить, изначально являлся противником постройки подобных малых танков. И, насколько мне известно, товарищ Ворошилов тоже. Именно их стараниями мы в свое время не получили на вооружение тысячи еще более слабых во всех отношениях машин, навроде английских пулеметных танкеток.

— Да, было дело. Мы ведь тогда с вами и познакомились? Так, товарищ Геркан? Когда вы принялись разносить в прах и пух саму концепцию пулеметки, — солидно так кивнув головой, подтвердил всё сказанное Климент Ефремович.

— Всё так, товарищ нарком, — мигом отозвался Александр.

— Что же, раз сия диверсия уже была исправлена, и виновные понесли заслуженное наказание, не будет терять время, зацикливаясь на ней, — тут же прекратил попытку облечения возможных затаившихся врагов, и быстро свернул было поднятую им тему Михаил Моисеевич.

— Со своей же стороны мы надеемся, что товарищи производственники более не будут предъявлять претензии АБТУ в излишней сложности предлагаемых нами к постановке на вооружение танков. Чтобы более никогда не могла повториться история с Т-27. — Воспользовавшись ну очень удачной возможностью, поставил вилку[1] наркому оборонной промышленности вновь отозвавшийся со своего места Геркан. Больно уж сложившаяся ситуация располагала. Ведь, откажись тот ради отстаивания интересов своего наркомата, автоматически попал бы в список врагов народа, а согласись, оказывался вынужден расписаться за всю промышленность, что та сдюжит. А Т-111, что ни говори, в изготовлении обещал стать ничуть не проще того же Т-24. Но последних построили менее полутысячи штук за 5 лет, а новых танков требовалось дать РККА за тот же срок не менее десятка тысяч. — Я ведь прав, Павел Сергеевич? — задав данный вопрос, Геркан одновременно, и как бы извинялся перед Озеровым за то, что полез поперед старшего, отчего и понадобилось его подтверждение сказанному, и включал своего начальника в свои единомышленники.

— Да, — не смог не согласиться начальник АБТУ, поскольку озвученное его заместителем являлось чистой правдой. — Хотелось бы, чтобы в будущем промышленность обладала всеми необходимыми компетенциями обеспечивающими производство именно тех боевых машин, которые действительно нужны Красной армии. Но да об этом мы еще поговорим сегодня, как я понимаю. А пока позвольте вернуться к описанию боевых повреждений наших танков. И поскольку про Т-27 добавить больше нечего, перейдем к Т-24, что являлся наиболее защищенным и мощным танком РККА, — вернул он разговор в прежнее русло. — С ними ситуация, естественно, выглядела куда как лучше. Лишь применение дивизионной артиллерии и засады на сверхмалых дистанциях внутри городов позволяли франкистам подбивать или же вовсе уничтожать данные машины. Причем, немалую негативную роль в их гибели сыграло отсутствие на момент их проектирования броневой стали достаточной толщины. Ведь если бы серийные машины строились Кировским заводом в соответствии с изначальными чертежами разработчиков, не менее половины понесенных нами в Испании потерь данных танков реально было бы вовсе избежать. Ни осколочно-фугасные снаряды дивизионных трехдюймовок, ни бронебойные снаряды 37-мм противотанковых пушек, не смогли бы поражать их в борт. Точнее говоря, поражать бы смогли. А вот пробивать бортовую броню — уже нет, — поспешил поправиться руководитель АБТУ, чтобы его не поняли неправильно.

— И какой же толщины должна быть броня нового танка, чтобы он оказался неуязвим для артиллерии противника? — впервые с начала совещания подал голос 1-ый заместитель наркома оборонной промышленности — Ованес Тевадросович Тевосян. В отличие от своего непосредственного начальника, он как раз являлся добротным специалистом в своём деле, получив в прежние годы, и нужное образование, и должный практический опыт, чтобы отвечать в наркомате за производство специальных сталей, включая броневые.

— Ну, полностью неуязвимым танк мы сотворить не сможем в любом случае,