Шрифт:
Закладка:
Серый так разволновался, что Система замигала опасными красными символами, напоминая о резком повышении в крови ненужных и опасных гормонов.
В конце концов на ноуты Серый Алекса уломал.
Но про второй сюрприз Серый решил Алексу не говорить, а то фиг его знает, как он на это сообщение отреагирует.
С тех пор, как они поселились на пасеке, Серый периодически созванивался с Максом. И узнал от него, что Марат Донатыч отчего-то умер в тюрьме. Внезапно так… Жил-жил себе, пытался свою невиновность доказать, а потом — бац, и умер.
Макс рассказал, что током его ударило. Следственный изолятор в Рамуйске старый, проводка — ни к чёрту. А Марат Донатыч чаю хотел себе вскипятить.
Серый удивился, но не расстроился. Даже обрадовался. Как говориться: собаке собачья смерть. Хотя вот эту поговорку Серый убей — не понимал. Собаки ему нравились, меньше, чем кошки, но тоже ничего.
Короче, Алексу он не рассказал, а ноуты они всё же купили. Алекс нашёл себе работу на удалёнке, и зарабатывал в месяц больше, чем Серому удалось скопить за всё время жизни в клинике №17.
Время шло. Жизнь — налаживалась. И, несмотря на всё несовершенство человеческого мира, Серому она очень нравилась. Гораздо больше, чем в Рамуйске. И уединённость, и свежий воздух, и пчёлы. Серый с ними прекрасно управлялся. И даже выходил к ульям без лицевой сетки и дымаря.
Просто он умел издавать ультразвук на нужной частоте, и пчёлы предпочитали с ним не связываться. Зато Алекса норовили цапнуть, стоило тому подойти к ульям без костюма. Или без Серого.
Правда, как они ни пытались минимизировать общение с человеческим социумом, волей-неволей общаться Серому приходилось. В магазин съездить, готовый мёд отвезти, с Алексом в местный клуб.
Богдан Иванович отдал в их распоряжение старую «ниву». Серый заикнулся о собственном автомобиле, ему-то и так неплохо, он, если что, пешком быстрее куда надо доберётся. Но Алекс упорно не хотел тратить деньги с «Мурки».
Впрямую он об этом не говорил, но всегда находил весомые аргументы, чтобы не трогать «неприкосновенный запас».
Впрочем, старая облезлая «нива», которая рычала как сумасшедшая, Алекса ничуть не напрягала. А после того, как Серый вместе с Алексом перебрали движок, вообще превратилась в «ласточку» — Алекс теперь её только так и называл.
Почти сразу, как сошёл снег, к ним на пасеку и XX-особи зачастили. Раза два в неделю непременно какая-нибудь на велосипеде приезжала.
Один раз две самки даже подрались. Пришлось Серому разнимать, а девчонки потом по очереди плакались ему на ветреность рыжего.
Серого женский пол тоже вниманием не обходил, но желания переходить к более близким отношениям ни одна из его поклонниц не вызвала. Не любил Серый людей в общей их массе. И гендерная принадлежность тут не играла никакой роли.
— Ты случайно обет безбрачия не давал? — Алекс только что вернулся с очередного свидания и лучился довольной улыбкой, напоминая сытого заласканного кота.
— Хватит того, что одному тебе местные самцы пытались морду начистить. Я уж как-нибудь перебьюсь. Да и вообще, и в Лушках в магазинах презервативов уже не осталось. А как без них-то к девушкам идти? — троллить Серый научился не хуже Алекса, и был этим очень доволен.
Серому и так было интересно. Вот, например: зима с метровыми сугробами и трескучим морозом как-то сразу сменилась весной. Серый диву давался, как такое количество снега растаяло почти за неделю. А ведь он ещё не всё изучил… Не нашёл две одинаковые снежинки, не облазил все сугробы…
Весной стало ещё интереснее. Из грязной неопрятной земли сквозь серую мёртвую траву лезла молодая нежно-зеленая растительность. Птиц стало больше в лесу. И все они, и вновь прилетевшие, и те, что зимовали тут, оглушительно и беспрестанно пели. Не замолкая даже ночью.
А сколько запахов! Новых красок! А разнообразие насекомых…Алекс по этому поводу очень сокрушался: его доставали мошки и комары, а пару раз кусали даже клещи. Он чесался и очень страдал. Ему даже фенистил не всегда помогал.
Серого насекомые не раздражали. Он даже из интереса позволял им себя кусать. Болевой эффект микроскопический, а зато смотреть как брюшко самки комара наполняется кровью самого Серого — просто залипательно!
У Серого хватало впечатлений и без секса, в котором он не видел смысла. У него и так кружилась голова, когда они с Системой позволяли дофамину и эндорфинам беспрепятственно гулять по крови. Это был божественный коктейль из гормонов, ещё капелька адреналина и совсем отлично!
Серый даже спать стал меньше. Ну, жалко же так бездарно тратить время, когда вокруг столько всего занимательного.
А ещё почти всё можно было пробовать на вкус. Алексу он об этом не рассказывал: он уже понял, что у людей не принято есть сырых кузнечиков и личинок майских жуков (вареных, впрочем, тоже), как и жевать древесную кору. Хотя, справедливости ради, китайцы вот саранчу едят — Серый живо интересовался гастрономическими пристрастиями различных групп homo sapiens.
Стоило, пожалуй, признать, что и взаимодействие с социумом тоже было познавательно и порою даже интересно. По-своему. Хотя и не так, как с комарами.
Была уже середина мая, на улице было жарко совсем по-летнему. Это был уже второй май Серого на Земле, и он мог сравнивать.
Они приехали в деревню Кулаки в трёх километрах от Лушков. Богдан Иванович попросил их привезти свежего мёда одному из свои земляков.
На единственной деревенской улице было почти безлюдно, только в одном из проулков клубилась стайка мальчишек.
Серый и Алекс почти прошли мимо, но вдруг оба резко затормозили, быстро переглянулись и бросились к кучке маленьких человеческих заготовок. Там явно кого-то обижали.
Серый опять не понял, зачем он бросился на помощь совершенно незнакомому человеческому детёнышу. Впрочем, его ухо уловило не только человеческие голоса. Там плакала маленькая кошачья особь.
— Атас, пацаны! — как только они влетели в переулок, один из мелких людей завопил во всю глотку. — Коты с пасеки! Сейчас за своего вступятся!
И вся толпа заготовок бросилась наутёк, но не от страха, его Серый не учуял, а скорее на кураже. Они даже не очень далеко отбежали. Остановились в пятидесяти метрах и шумно загомонили. Что-то в настроении этой
