Тиру и Ольвию. Значительная часть этой огромной территории на востоке от течения Алуты (Ольта) не имела городских поселений и занята была варварскими племенами туземцев: гетов, тирагетов, певкинов, роксолан и др. Она причислялась к провинции Нижняя Мезия. Широкую равнину по течению Тизии занимали сарматы, носившие имя языгов. То было кочевое население иранского корня, сохранившее свою независимость от империи. К северо-востоку от Дакии жило германское племя бастарнов.

Надвигаясь с востока и приближаясь к римской границе, готы потеснили свободные племена, жившие на границах империи, и уже в 218 году отмечено в наших источниках вторжение «свободных даков» в пределы провинции этого имени — Дакии. Греческие города побережья оказались в большой опасности, и вероятно, вскоре после 235 года попала под власть готов Тира, так как с этого времени прекращается здесь чеканка монеты. Одно случайное известие недавно найденной на территории Ольвии надписи позволяет утверждать, что в 248 году в Ольвии стоял римский гарнизон, охранявший город, очевидно, от готов.[403]

Первое вторжение готов в пределы империи относится к 238 году. Оно было предпринято совместно с туземным пограничным племенем карпами. Разорению подвергся город Истр, лежавший при море к югу от устьев Дуная. За деньги было куплено отступление готов, и с тех пор империя обязалась платить им ежегодно за спокойствие на своих границах. Такое отношение к пограничным варварам было в обычаях империи еще со времени Домициана. В ту пору, когда готы достигли берегов Черного моря, в империи наступило тяжелое смутное время. Быстрая смена императоров и борьба претендентов на императорский венец в течение 30 лет истощили силы государства, и пограничные провинции тяжко страдали от постоянных нашествий варваров. В пору правления Александра Севера организовалось новоперсидское царство на развалинах Парфянской державы, и империя вынуждена была вести постоянные войны на восточных границах, ослабляя свои военные силы на западе.

Когда в 242 году Гордиан III собрался с большими силами в поход против персов, он должен был задержаться на Дунае, так как в это время сарматы, готы и аланы сделали вторжение за Дунай и дошли до Филиппополя. Приближение большой армии устрашило варваров, и Гордиан, очистив страну от насильников, прошел далее на восток и начал войну с персами, во время которой он был убит, и его место занял префект претория Филипп (244 г.). На обратном пути с востока Филипп имел дело с готами на Дунае и отразил их. Командиром войск в Дакии и Мезии был назначен Деций. Готы вместе с другими варварами вторглись в пределы империи и осадили Маркианополь.[404] За щедрые денежные дары они прекратили осаду этого города и очистили страну. Сменивший царя Остроготу Книва начал в 248 году еще более решительно теснить империю, и появление этого сильного врага привело к военной революции, которая возвела на престол Деция. Но Децию прищлось совершить поход в Италию, чтобы низвергнуть Филиппа. Когда он вернулся из Италии, готы были за Дунаем, и Книва осаждал крепость Новы. Он был отбит и оттеснен к Никополю. Здесь встретил его Деций и одержал над ним победу (250 г.). Книва направился на юг, дошел до Филиппополя и осадил этот город. Деций следовал за ним; но близ Берои в Македонии потерпел поражение и отступил за Балканы. Измена коменданта Филиппополя Приска отдала город в руки готов. С богатой добычей и пленными готы перешли на север к низовьям Дуная. Здесь их опять встретил Деций. Битва произошла в болотистой местности близ города Абритта.[405] Деций потерпел поражение и пал в бою (251 г.). В том же году свирепствовала в придунайских странах чума, еще более ослабившая население, пострадавшее от нашествия. В последовавшее затем страшное для империи время правления Валериана и Галлиена готы и другие соседние варварские народы заняли дакийские провинции; римское и романизованное население отчасти отбивалось за стенами городов, отчасти бежало на правый берег Дуная.

Распространяя свое господство по побережью Черного моря к востоку от Днепра, готы простерли свою власть на Боспорское царство, составлявшее самую крупную культурную силу в тех пределах.

Большие морские силы Боспора дали готам мысль воспользоваться ими для морского набега в римские пределы, и в 256 году готы напали на крепость Питиунт (Пицунда). Отвага и энергия командовавшего там вождя Сукцессиана сделали бесцельным их набег, и с большим уроном готы вернулись к берегам Тавриды. На следующий год они повторили морскую экспедицию, захватили и разграбили город в устье реки Фазида (Рион), а затем взяли и разрушили Питиунт, храбрый защитник которого был вызван для участия в войне с персами. Пользуясь попутным ветром, варвары подплыли затем к главному городу восточных областей малоазиатского побережья Трапезунту. Небрежная охрана города позволила готам влезть ночью на стены; гарнизон бежал, а население было перебито или взято в плен. Готы грабили затем окрестные местности и с богатой добычей вернулись назад в свои пределы.

Успех восточных готов в морском предприятии побудил к тому же их западных соплеменников. В 258 году вышел огромный флот из лимана Днестра, где морское искусство культурного населения Тиры и, вероятно, Ольвии пошло на службу варварам. Спускаясь по побережью на юг, готы, после тщетной попытки овладеть Томами, дошли до Анхиала, воспользовались рыбацкими судами из гавани Филей, перебрались на азиатский берег, захватили город Халкидон, покинутый гарнизоном, затем — Никею, Киус, Апамею, Прусу, направились на Кизик, но разлив реки Риндака задержал движение, и готы повернули назад. Посланный для борьбы с ними полководец Феликс застал только следы их грабежей и разбоев. Такой же морской поход повторили готы в те же места в 263 году.

В следующем году восточные готы снарядили экспедицию в Трапезунт. Достигнув побережья, они прошли с грабежом и разбоем Каппадокию, Галатию, Вифинию и благополучно вернулись назад со множеством пленных.[406] Этот последний поход имел очень важные последствия для самих готов. В числе пленных был каппадокиец Евтих, имя которого сохранил епископ Кесарии Василий Великий. Он приписывает Евтиху заслугу распространения среди готов первых семян христианства.[407] С готской православной Церковью в Крыму в конце IV и начале V века поддерживал сношения Иоанн Златоуст и поставил епископом Унилу. Когда позднее, при Юстиниане, выступили на свет истории крымские готы, как мирное население, занимавшееся в горах виноделием и хлебопашеством среди моря окружавших их кочевых гуннских орд, историк Прокопий недоумевал, почему они были православные и ничего не знали об арианстве, имевшем тогда значение национального вероисповедания готов, а через них и других германских племен.

С тех пор