— Согласен! — зачем я хочу сделать его своим побратимом? А дабы получить действительно абсолютно верного, если уж не соратника во всех своих делах, то как минимум нейтрала, не способного предать и навредить. Суть ритуала побратимства намного крепче и сильнее уз родителей и детей, он сравним лишь по своей незыблемости, прямоте и силе только с древним ритуалом полного бракосочетания. Эти два ритуала практически идентичны по своему исполнению, назначению и функционалу у всех известных ныне магических культур. Все основатели прошли через этот ритуал, дабы избежать удара в спину. Он не позволит побратимам поднять руку друг на друга, и если они даже смертельно разругались и не сошлись во мнении, он не даст возможности вредить и мешать планам своего побратима.

Мне же были нужны материалы для создания посоха Архимага, и из всех известных мне контактов они могли быть только у Альфонсо. Ну а также я не хотел создавать соблазнов для предательства, когда покажу ему кувшин с запечатанным там богом. Уж больно это ценный куш, который мне даже ныне сравнить не с чем, и его ценность Альфонсо знает как никто другой.

Для ритуала побратимства не были нужны никакие ритуальные круги или редкие ингредиенты и условия.

Нужен кубок, который я материализовал, любая немагическая жидкость без содержания в ней маны, это может быть хоть простая вода, но так как туда будет добавляться кровь участвующих в ритуале разумных, то используют либо какой-нибудь сок или же вино для улучшения вкуса, ну а затем произнесение клятв, что вы теперь становитесь братьями по духу и крови, наполненные искренностью и желанием.

Вот собственно и всё что для него требуется. Поэтому мы совершили его прям в гостиной, где меня встречал Альфонсо в своём доме. Ну а уже после того, как он стал мне абсолютно доверенным человеком, побратимом, я озвучил свои хотелки и просьбы.

— Альфонсо, скажи, у тебя случайно нет в наличии обсидиана Фраи? — теперь уже было можно поговорить с ним о главной цели моего визита. Хотя особой надежды на то, что у него где-нибудь заявлялся Черный обсидиан Фраи, у меня не было. Это был крайней редкие материал уже в эпоху древнего Шумера. Все известные его месторождения были выработаны под ноль и растащены по закромам династий потомственных магов, где были Архимаги. В свободном доступе его просто не было.

— Случайно есть. Решил сделать себе посох? — этот материал было можно использовать много где, но пускать его куда-то окромя посоха Архимага, это всё равно что забивать гвозди микроскопом или вспахивать на Бугати Верон поле, прицепив к нему плуг.

— Да, решил. Можешь мне продать его? Ну или обменять на другие не менее ценные ингредиенты и материалы. Поверь, мне есть чем тебя удивить, — я уже потирал в уме руки. Если он сможет предоставить мне хотя бы пару килограмм этого стекла, то мне должно его хватить по минимуму для посоха с первоначальной вместительностью ловушки душ в нём на пару божественных сущностей. Хотя в идеале хотелось бы пять килограмм, тогда в него сразу может влезть пять душ божественного ранга. Уж если делать, то сразу с запасом.

Хотя со временем, когда посох освоится хотя бы с одной заключённой божественной душой в нём, даже если изначально для его создания использовали всего килограмм черного обсидиана Фраи, его внутреннее вместилище начнёт расти и лет через пятьсот он сможет вобрать в себя ещё одну душу такого же энергетического веса. Так что не всё так страшно, но хотелось сделать сразу качественную вещь.

— Ну килограмм пятьдесят я смогу без серьезного ущерба для себя предоставить тебе. И мне ничего не нужно взамен. Это мой тебе подарок, — вот это он дал жару. Я чуть самым позорным образом не уронил свою челюсть и не предстал перед ним в глупом виде. Пятьдесят! Грёбаных! Килограмм!!! Надеюсь это не шутка.

— Ты это серьезно, и откуда у тебя его столько? — нет, вправду, я был безумно удивлён как наличию у него его в таком количестве, так и тому, что он собирается мне его дать безвозмездно.

— Ну мой род берёт своё начало в 6 веке до н. э. и всю свою историю мы были демонологами, — пожал он плечами, — Сперва на службе языческого Рима, затем христианского. И мы оказались первыми магами из нашей демонической братии, кто учуял куда теперь дует новый ветер и что курс в скором времени очень сильно поменяется. Род Бранс сразу же пошёл на контакт с только что созданной церковью, а когда пошли зачистки неугодных, а особенно магов-демонологов, мы всегда были на стороне церкви и острие в противостоянии с ними. И естественно именно мои предки были в первых рядах при делёжке трофеев, — ну теперь мне всё понятно. Они самое вкусное тащили себе, ведь если ты не сведущ в данной теме и демонолгию не знаешь, то и ценность большинства, что было в поместьях демонологов, церковники не представляли.

— Ну раз такое дело, то это мой ответный дар тебе, — и с этими словами я вынул из своего пространственного кармана одну руку, ногу, несколько рёбер и фиал с литром крови Демонического Бога.

Альфонсо не стал задавать мне вопросов, что это такое? А сразу принялся сканировать части тела монстра, которыми я отдарился.

— Так, так, так! Что это тут у нас? — кинул он сканирующее заклинание, но после получения от него ответа, резко возбудился и мановением руки создал ритуальный круг, прямо на шикарном персидском ковре, чем его безвозвратно испортил. Всё-таки это произведение искусства и мастерства было создано с применением магии, которую он развеял к чертям, так как офигел от первых результатов диагностики при помощи заклинания.

Минуту он был поглощён изучением моего подарка и полностью потерян для мира, а когда его глаза сфокусировались и собрались в кучу, после того как он вынырнул из транса, в котором принимал данные от ритуала, то спросил лишь:

— Как? Откуда?! — на эти его вопросы я вынул из пространственного кармана кувшин с запечатанной в нём душой Бога и водрузил его на небольшой столик перед ним. А когда его магия просканировала ловушку душ, то он рухнул в кресло и, уже глядя на меня со смесью неверия, ужаса и восхищения, сказал:

— Где ты столкнулся с целым Богом, и что вообще с ним не поделил? Да черт возьми, как ты смог не просто выжить, а пленить его?! — чуть ли не сорвался на крик его голос, — И почему я ничего об этом