Лука не знал, что делать. Ее сердцебиение замедлялось, а ужасная лихорадка терзала тело.

Она выкарабкается.

Эти слова звучали у него в голове всякий раз, как он подносил руку ко лбу Торн и осторожно вытирал снова выступившие капли пота. Она должна выбраться.

Вот только сейчас Торн находилась в гораздо худшем состоянии, чем когда Лука впервые увидел ее, обнаженную и спящую у камина с попутчиком. Тогда она была ранена. Бледная. Обезвожена, умирающая от голода и на грани обморока.

И все же сейчас все было куда хуже.

Это твоя вина. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься.

– Я убил ее, – прерывисто прошептал он.

Случилось ли все из-за того, что Лука изначально взял Торн в плен, или из-за того, что он вышел из себя и оттолкнул ее – это уже не имело значения. Фактически, если бы Торн никогда не встретила его, она не попала бы в то положение, в котором находится сейчас.

И все же в глубине души Лука знал, что никогда не пожалеет о встрече с ней.

– Господин, Мимикия готова к сбору урожая.

Лука повернулся и уставился затуманенным взглядом на Дариуса. За последние три дня он спал всего несколько часов. Все свое время он проводил у постели Торн. Ему казалось невыносимым расставание с ней.

– Ты уверен?

Дворецкий кивнул.

– Хотите, чтобы я приготовил…

– Нет, – перебил его Лука, со стоном поднимаясь на ноги. – Я сам.

Приготовление невероятно редкого гибрида из Мимикии, которую Лука выращивал сам, требует ловкости рук и кропотливой работы. Учитывая, что на кону стоит жизнь Торн, в таком задании он может полагаться только на себя.

В королевском крыле замка располагалась небольшая теплица, скрытая от посторонних глаз. Она была предназначена для выращивания самых опасных и редких растений из коллекции Луки. При жизни его мать часто проводила там время.

Ее дом яда.

Лука перестал думать о матери, когда вошел в теплицу.

Фиолетовые и черные лепестки особого гибрида Мимикии выделялись на фоне желтых и зеленых цветов других растений. Сейчас тут произрастали только они. Луке еще предстояло до конца изучить цикл цветения Мимикии, поскольку она делала это нерегулярно и, казалось, была неприхотлива в уходе. Они уже приготовились расцвести как раз перед побегом Торн, и на это им потребовалось три дня, которые почти свели Луку с ума.

Если ее уже не спасти просто из-за того, что растение не расцвело вовремя…

Лука покачал головой. Прямо сейчас ему нельзя предаваться подобным пессимистическим мыслям. Торн выживет. Он об этом позаботится.

Будучи крайне осторожным, Лука выкопал один из цветков и сразу же принялся растирать лепестки и тычинки в мелкий порошок. Затем он добавил их в маленькую миску с водой, накрыл крышкой и отнес обратно в свою комнату, где лежала Торн.

У Луки защемило сердце оттого, какой беззащитной она выглядела. Торн всегда казалась бледной, особенно с белоснежными волосами, но сейчас она больше походила на привидение, чем на живого человека.

Лука медленно подогрел лечебную смесь на огне, а затем нежно приподнял голову Торн и поднес чашку к ее губам.

Вливание смеси из Мимикии в горло Торн переросло в мучительно медленную процедуру, но Лука никогда не отказывался от задуманного. Черная жидкость время от времени стекала по ее подбородку, напоминая колдовскую настойку. Когда сосуд опустел, Лука принялся ждать.

Его наставники уверяли в могуществе данного растения, но теперь у него появился шанс увидеть его в действии.

Пальцы Луки прошлись по сети шрамов, покрывающей шею Торн. Его зачаровали эти отметины еще в их первую встречу. Он не мог отвести от них взгляд. Они были знаком того, что с прекрасной беловолосой незнакомкой, которая бесстрашно направила на него свой лук без всякой надежды на победу, произошло что-то столь разрушительное и болезненное.

– Кто причинил тебе боль? – спросил он хриплым и надломленным голосом. Убрав волосы с лица Торн, он продолжил задавать вопросы: – Какую жизнь ты вела? Кем именно для тебя является Джек? Почему ты сбежала вот так?

Его охватило чувство вины.

Он знал, почему она сбежала.

Торн бежала от него.

Луке с его вспыльчивым характером давно стоило рассказать ей о своей затаенной обиде. Могло ли все пойти иначе, если бы он доверился ей, рассказал о своем прошлом? Теперь слишком поздно что-либо менять, но, возможно, он хотя бы сможет кое-что объяснить.

Он поставил чашку на прикроватный столик и взял девушку за обмякшую руку, присев на край кровати. Скользнув взглядом к камину, мужчина сосредоточился на пламени.

– Мой отец был настоящим зверем. Наполовину копалиец, наполовину талаганец, – прошептал он, зная, что Торн не может его слышать, но испытывая непреодолимое желание рассказать ей свою историю. – Наполовину Великан, наполовину Оборотень. Я мог показаться тебе огромным, но видела бы ты его. – Лука издал самоуничижительный смешок. – Вообще-то хорошо, что ты его никогда не видела. Характером он не вышел. Члены королевских семей со стороны обоих родителей вырастили его эгоистичным, жестоким и гордым. Он решал проблемы силой.

Лука медленно выдохнул.

– Моя мать была эльфийской принцессой, – продолжил он. – Я видел, как ты отреагировала на мои уши, Торн. В наши дни эльфы считаются мифом. Я – доказательство обратного. Да, они оградились от мира, но не вымерли. Им стало невыносимо наблюдать за тем, как королевства забирают их дары и превращают в оружие. По крайней мере, так все началось. Вскоре эльфийские кланы начали ставить себя выше других рас. Они были гордыми, самонадеянными и жестокими. Им не нравилась их жизнь, и они решили ее поменять. Эльфийские кланы совершили государственный переворот в Копале, но потерпели неудачу. В качестве расплаты за содеянное они предложили драгоценности, растения, замок и одну из своих принцесс в обмен на молчание Великанов об их существовании.

Странно было рассказывать о своем происхождении вслух, но он не чувствовал дискомфорта или боли. Лука давным-давно смирился со своей сущностью.

– Какое отношение это имеет ко мне? – Он вздохнул и взглянул на Торн. – Мой отец был младшим сыном императора. Именно он положил конец государственному перевороту. В качестве подарка за верность ему отдали в жены принцессу. Конечно же, состоялся брак по расчету. К тому же несчастный. Моя мать оказалась тщеславной злыдней и терпеть не могла отца. В ее глазах он отличался особым уродством. Безусловно, он был монстром, но не из-за внешности, а из-за того, что таилось в глубинах его души. – У Луки внутри все перевернулось. – Но меня она возненавидела даже больше.

Правда вырвалась