— Но добрые отношения добры лишь тогда, когда они взаимны, — добавила богиня. — Надеюсь, ты тоже будешь полезен мне, — она подошла ближе и протянула кинжалы.

— Ты мудра, Величайшая. В самом деле, отношения должны быть взаимны. Твой добрый жест заставляет меня забыть о былой тени в отношениях между нами, — я принял кинжалы и положил их на столик, где лежал блокнот императрицы. — Возможно, ты не знаешь, скажу: после твоего прошлого визита приходила Артемида, она просила за Лето. Ты знаешь о моей сердечной связи с Небесной Охотницей, мне очень трудно далось отказать ей. Я сказал, что пока в этом важном для вас вопросе не отдам предпочтения никому. Пока так. И причины я тебе объяснил.

— Мне жаль, Астерий. Но я отношусь к твоему решению с пониманием. Надеюсь, со временем ты сделаешь верный выбор. Мне пора. В мире есть много вопросов, которые меня ждут, — она сделала жест прощания и растворилась в воздухе.

— Граф, почему она называет вас «Астерием»? — после долгого молчания произнесла Глория.

— Астерий — мое магическое имя. Я же маг, ваше величество. И бывает так, что мне приходится участвовать не только в делах земных, но и небесных. Имею высокие связи, — мне захотелось рассмеяться, но я, не поворачиваясь к императрице лишь улыбнулся, делая вид, что увлеченно разглядываю кинжалы из черной бронзы, инкрустированные золотом и гранатами. Умеют же делать там, на Небесах! Только кто поверит, что эти клинки выковал сам Гефест? Хотя Глория теперь поверит.

Она еще не могла прийти в себя от потрясения. Явление Геры ее весьма приземлило. Несколько минут назад была вознесшейся императрицей, грозила мне жуткими карами, и вдруг раз… молчаливая, задумчивая, глубоко обескураженная.

— Полагая вам, граф, добраться до тех самых табличек в Индии будет не так сложно, если у вас такие высокие связи, — Глория подняла ладонь, подразумевая Небеса.

— Обычно я не обращаюсь за помощью. Делать все самому интереснее, да и полезнее, — ответил я. — Вы, ваше величество, сказали, что мне надлежит отправиться в первых числах июня. Можно как-то уточнить самую крайнюю дату? — дата для меня была на самом деле важна, поскольку она могла очень повлиять на начало моей службы в «Сириусе».

И сказать Глории об этом я, разумеется, не мог. Нет, она теперь уже знает о «Сириусе», после стараний Козельского, но знает лишь в общих чертах, и очень важно, чтобы ее знания оставались лишь самыми общими: без подробностей о силах и средствах, собранных там. А то, что я собираюсь служить в одном из подразделений «Сириуса», это ей тем боле знать никак нельзя.

— Вам надлежит отправиться поскорее, — после некоторых размышлений, сказала она. — Мое доверенное лицо, которое введет вас во все особенности этого дела будет дожидаться вас в Калькутте с седьмого по десятое июня. Десятое июня — это крайний срок.

— Да, ваше величество, очень постараюсь оправдать оказанное мне доверие, — сказал я.

— И еще… это был наш короткий предварительный разговор. Я хотела убедиться, что вы можете быть мне полезны. Вызову вас, как с миссией в Индии будет больше ясности. Пока ее подготовкой к ней заняты мои люди, — сказала императрица, подводя к окончанию нашего разговора.

Выходя из дворца, я все думал над тем, куда и для чего хотела заслать меня Глория. Ясно одно: миссия, к которой бывшая герцогиня Ричмонд меня подталкивала, вряд ли будет на пользу России. Скорей всего, она пойдет лишь на пользу самой Глории или Британской Короне. Мог ли я отказаться? Пожалуй, да. Тем более после того, как появилась Гера и обошлась с императрицей точно с прислугой, мол, постой девочка в сторонке, пока мы тут важные люди ведем серьезные разговоры.

В тот момент при желании, я мог повернуть вопрос так, что императрице больше не пришло бы в голову угрожать мне ссылкой на холодные берега и вообще как-либо угрожать. Но я такой возможностью не воспользовался, о чем не жалею. Во-первых, ни к чему делать из Глории скрытого, но крайне обозленного врага, ведь в ее власти очень крепко нагадить лично мне или близким для меня людям. Она способна сделать много болезненного, учитывая ее коварство, при чем сделать чужими руками, оставаясь будто в сторонке. А во-вторых, нужно выяснить, что именно требуется императрице в заповедных местах, называемых Долина царей Арихши. Майкл уже прилетел — вот и хорошо, поручу ему разобраться, что там за таблички Святой Истории Панди…

Стоп! Панди? Уж не о династии ли Пандарпиев речь? Той самой, последней арийской династии, после которой мир погрузился в хаос, лишившись всех прежних культурных и технических достижений. Ай, да Глория! Неужели в самом деле интерес ее так сильно совпадает с моим? Пока в этом не было уверенности, но то, что такое на самом деле возможно и речь идет не о чем ином, как об иной версии Свидетельств Лагура Бархума, меня весьма взбодрила. Настолько, что я даже забыл, что сжимаю в руке два кинжала, прежде бывших частью той самой драгоценной реликвии.

Глава 18

Я тоже сею интриги

Пораженный пришедшими мыслями, я так и стоял на дворцовой стоянке, сжимая в руках два кинжала, выкованных Гермесом. Наверное, у меня был очень дурацкий вид, о чем свидетельствовали взгляды, прошедших мимо незнакомцев. Со стороны Перунова сада, там, где зеленела обширная лужайка для посадки виман, тоже шли какие-то люди, и со стороны набережной с десяток краснопольских гвардейцев. Вообще, центральный вход дворца — оживленное место. Но есть проблема, о которой я прежде не подумал: сюда нельзя вызвать транспорт из службы извоза: ни эрмимобили, ни виманы. Подъезд, подлет только для обладателей дворянских жетонов. А мама на нашем, так сказать, семейном транспорте уехала за Майком. От радости близкой встречи она не скоро вспомнит, что у нее есть сын. Да, я могу напомнить о себе через эйхос, но не буду отвлекать ее от сладкого общения с бароном Милтоном.

Я решил идти пешком к Дворцовой набережной, но вдруг поймал на себе чей-то очень знакомый взгляд.

— Борис Егорович! Здравия вам, ваше сиятельство! — выпалил я, видя подходящего ко мне князя Ковалевского.

За ним шел граф Захаров, тот, что должен возглавить канцелярию Надзора Чести