Она

Дома я нарвалась даже на больший скандал, чем рассчитывала. Папа вдруг решил, что может мне запретить встречаться с кем-то до окончания университета. Ну, как минимум запретить ночевать не дома.

– Вот выйдешь замуж – ночуй с мужем. А так – это бардак, – закончил он свою речь.

– Отлично, – я тоже разозлилась, – выйду замуж. Почему бы и нет? Мы, конечно, хотели подождать еще, поучиться. Но раз только так… Поженимся!

– Катя! – мама явно приготовилась упасть в обморок.

– Ну а что нам делать? Поженимся, буду работать после учебы, он тоже. Как-нибудь проживем… Я пошла собираться.

Тут и папа потерял дар речи. Он точно не ожидал, что я могу побросать в сумку вещи и уйти. А у меня дрожали руки, и я надеялась, что меня остановят и мы как-то договоримся. Иначе мне придется вот прямо сейчас нарисоваться с сумкой у Андрея на пороге, и там будет еще пара родителей в таком же шоке, как сейчас мои.

– Катя, подожди.

Мама зашла ко мне в комнату, и мы все-таки начали договариваться. Уже спокойней. И в итоге пришли к соглашению, что замуж мне рано, а раз я вся такая отличница, то личная жизнь явно не мешает моей учебе. И так уж и быть… Главное, чтобы в результате этой личной жизни кто-нибудь не родился.

Перед сном, когда я чуть-чуть успокоилась после этих скандалов – сначала с Андреем, потом с родителями, – задумалась о Егоре. Теперь я все знала: и по какой причине возник этот спор, и на что спорили. Только не могла понять, как человек в здравом уме может быть на такое способен. И очень-очень хотелось найти его и врезать по физиономии. И Наташке тоже. Да и вообще скрыться от всех, остаться с Андреем вдвоем, как будто больше на земле никого нет… Сохранить то, что есть между нами и что почему-то норовят испортить со стороны… А кто не хочет специально испортить – тот не верит, что это серьезно. Но я-то знала: серьезно и навсегда. И Андрей знал. Даже на Наташку не повелся, ему нужна только я. Когда-нибудь мы обязательно поженимся, и у нас будут дети, и Андрей станет успешным бизнесменом. Иначе и быть не может.

Я вдруг вспомнила про ракушки – побежала вчера к Андрею и забыла пакет, а ведь хотела предложить ему выбрать самые красивые. Выберу сама.

Самое удивительное, что на следующий день в офисе Наташка подошла ко мне как ни в чем не бывало, а когда я высказала все, что о ней думаю, очень стараясь не орать – все-таки вокруг ходили люди, – пожала плечами. Ну, мол, сказала гадость, так просто Андрей обидел. Ну спала с Егором, пока он со мной встречался, – ерунда же. Я поняла, что она непрошибаема. И решила, что проще вообще не разговаривать. У нас сегодня праздник, день рождения Андрея. Вспоминая свой собственный, я теперь удивлялась – как смогла-то к нему прийти?! – и радовалась, что смогла…

Вечер его дня рождения прошел у нас, я бы сказала, традиционно и «как у больших»: дизайнер «Мечты» дал мне напрокат платье, сопроводив его десяти минутной лекцией, что вернуть вещь надо в идеальном состоянии, иначе я не только платья больше не дождусь, но и на порог мастерской не зайду. И мы пошли в ресторан. Домой Андрей вернул меня в одиннадцать, ведь следующий день был рабочий. Мне тоже хотелось выспаться, к тому же я выпила вина и меня слегка качало. Но настроение было – лучше не придумаешь. Сказав маме с папой, что иду спать, я вошла в комнату, и… в окно осторожно постучали.

Я распахнула створки.

– Напишу в домоуправление, чтобы эту лестницу срезали.

Андрей перелез через подоконник, глянул на часы и шепотом сказал:

– У меня еще полчаса день рождения. Сделай мне подарок.

– Что, ракушки не понравились?

– М-м-м… Представляешь, пришла ты ко мне в прошлом декабре, а я подарил тебе ракушки…

И пошел задвигать дверь креслом…

А под утро выбирался обратно в окно, а я держалась за подоконник и обливалась холодным потом от страха. Надо запретить ему эти фокусы раз и навсегда…

Ехать к Даньке на кладбище я боялась. Вспоминался прошлый раз, похороны Водовозова-старшего, равнодушный, ненастоящий Андрей. Я опасалась, что он, чтобы быть спокойным, опять наглотается лишних таблеток. Еще у меня была мысль вообще не ехать с ним – пусть один, ведь передо мной надо следить за своими реакциями. Это был главный, пожалуй, недостаток в наших отношениях. Он никак не мог принять тот факт, что я люблю его любым: взвинченным, заторможенным, обычным… Все старался быть для меня получше. Наверное, я сама была виновата, что ушла тогда в выходные, дала повод думать, что не все выдержу… И теперь с этим ничего не поделаешь…

Но обошлось без плохого. Если визит на кладбище к погибшему другу вообще можно посчитать за неплохое. Андрей не передозировал лекарства, не впал в депрессию, взял меня с собой и выглядел почти нормально. То есть ему, конечно, было грустно, но объяснимо, как и должно было быть… А вот с Ольгой Владимировной чуть не случилась истерика. Когда мы вечером сидели у них на кухне, а Андрей на несколько минут вышел, она принялась вытирать слезы и говорить, что думала – сын ее никогда не простит и к ним никогда не вернется. Видно было, что она сдерживается, чтобы не разрыдаться по полной программе… Хотя, казалось бы, теперь повода нет.

Но когда в сентябре Андрей решил снова жить отдельно, я понимала, почему Ольга Владимировна против. Павел Ильич был противоположного мнения: если может – пусть живет. А мне оставалось только подождать, чего они там решат…

Он

В сентябре я сделал новую попытку самостоятельной жизни… Уехать на окраину города, где квартиры подешевле, родители мне не дали. Сказали, что пока будут помогать со съемом, по крайней мере в этом учебном году, только жить я должен недалеко от них. Зачем это было нужно – я не очень понимал: как раз теперь меня не тянуло на приключения и, где бы я ни жил, им не за что было волноваться. Совмещать универ и работу оказалось сложнее, чем я думал. Я списывал это на лекарства. Конечно, в том, что, приходя из офиса, я падаю и вырубаюсь, виноваты таблетки. Мне