— Такая мокрая, — пробормотал он. — Такая хорошая маленькая куколка для траха. Так хочет быть уничтоженной.

Волны удовольствия прокатывались по мне с каждым толчком его пальцев, с каждым движением его языка. Мои глаза закатились, и невидимые путы натянулись еще туже. Я была так близко, и как раз в тот момент, когда меня охватил оргазм, он оторвал свой рот и ввел палец мне в попку, смешивая внезапное растяжение с уже ошеломляющим удовольствием.

Я закричала, когда мое тело запульсировало, два пальца в моей киске и один в заднице двигались в унисон, доводя мой пик до такой невозможной степени, что я дрожала, не в силах вырваться, рот был открыт, когда все последние рациональные мысли покинули мой мозг.

— Черт, а вот и моя хорошая маленькая шлюшка, — сказал он, склонившись над моей спиной, обдавая горячим дыханием мою шею. Его язык прошелся по моей коже, по следам, которые он оставил на мне, из его груди вырвался смешок, когда я развалилась на части в его пальцах. — Ты так хорошо выглядишь с моими отметинами на тебе. Вся моя, такая, какой ты и должна быть. Твоя душа следующая, Рэйлинн. Одно слово, и ты моя навечно.

Разрываясь между удовольствием, болью, умопомрачительными эндорфинами, от которых я кайфовала, я почти могла отдать ему свою душу. Почти.

— У тебя есть смазка, куколка?

В своем оцепенении я каким-то образом сумела осознать, что он задал вопрос.

— Спальня… наверху… э-э, тумбочка…

Его не было всего несколько секунд, а потом он снова склонился надо мной. Я ахнула, почувствовав холодную капельку смазки возле моего входа, но его пальцы быстро согрели ее, когда он начал втирать ее между моими щеками. Он ввел палец внутрь, глубоко и медленно, снова возбуждая меня, когда я содрогнулась от толчков моего последнего оргазма.

Затем он ввел второй палец мне в попку, и я застонала от растяжения. Он прикусил мое плечо, гортанно зарычав, когда его бедра нетерпеливо задвигались напротив меня.

— Леон, пожалуйста… пожалуйста… черт… Мои мольбы были бесцельны; это были единственные слова, которые я могла произнести. Я снова прижалась к нему бедрами, поощряя его пальцы проникнуть глубже. Пальцы раздвинулись, напряглись, стараясь расслабить меня.

— О, моя игрушка хочет большего? Еще немного боли?

Он надавил глубже, и я застонала, его пальцы медленно входили и выходили из меня.

— Маленькие человечки вроде тебя хотят играть грубо, но тебя так легко сломить. Ты скажешь мне, если будет больно, поняла?

— Да, — удалось мне выдохнуть. — Да, пожалуйста…

Внезапно он поднял меня на четвереньки. Он схватил меня за волосы, снова исследуя меня, вдавливаясь в мою задницу гораздо легче, чем в первый раз.

— Отныне твоя задница в моем распоряжении, Рэйлинн, — сказал он. — Моя. Я собираюсь заполнить эту узкую дырочку своей спермой, ты меня слышишь?

— Черт… да, — снова простонала я, когда он убрал пальцы, чтобы сменить толстой, головкой его члена, прижатой к моему входу. Я начала задыхаться, само предвкушение заставляло меня дрожать. Он приподнял меня, крепко держа, так что я оказалась на коленях, прислонившись к нему спиной, а его член был готов войти в меня.

Он поцеловал меня в шею и прошептал:

— Тише, тише, куколка. Переведи дыхание. Ты готова?

Я сделала несколько долгих, медленных вдохов. Мои руки тряслись по бокам, ноги дрожали, мое тело было переполнено эндорфинами. Он оставил еще несколько поцелуев на моей шее, на подбородке и повернул мое лицо, чтобы завладеть моими губами. Мне хотелось плакать — не от боли, а от интенсивности, от наплыва всего этого, — и несколько слезинок вырвались наружу, когда наши рты приоткрылись.

— Я готова, — прошептала я.

Он не торопился входить в меня, и, черт возьми, мне это было нужно. Я и раньше играла с маленькими анальными пробками; они были ничем по сравнению с ним. Он едва успел просунуть первый гребень своей головы, как я начал постукивать его по ноге, извиваясь. Он держал меня там, успокаивая, нежное чудовище, несмотря на всю свою порочность.

Глубже — сильнее — медленно он заполнил меня полностью. Он прижался ко мне всем телом, крепко обхватив меня руками, одной рукой держа мое лицо в захвате, который был наполовину нежным, наполовину жестоким. Он откинул мою голову назад, так что она легла ему на плечо, и моя спина выгнулась дугой.

— Вся моя, чертова куколка, — прошептал он, двигаясь внутри меня. Мои глаза затрепетали, закрываясь, а его рука ласкала мое тело, просунулась между ног и помассировала клитор. — Все мое.

Он трахал меня медленно, но глубоко. Прикосновение его руки обвило меня еще крепче, удовольствие сжало мои мышцы, пока я не сжалась вокруг него, и его темп стал грубее. Я была ошеломлена, что смогла подойти ему, ошеломлена, что смогла это вынести — и он собирался заставить меня кончить снова, трахая мою задницу.

— Кончи на мой член, куколка, — скомандовал он. — Кончи для меня.

Мой оргазм был не взрывом, а бойней — он разрушил меня изнутри и заставил плакать, задыхаться, дрожать, когда мое возбуждение стекало по ногам. Он держал меня так крепко, что я не могла сдвинуться ни на дюйм. Я могла только стоять там на коленях, связанная в его объятиях, мое тело подавляло меня.

Чертова кукла. Его чертова кукла. Это была единственная оставшаяся мысль. Я плавала во тьме, окутанная грехом, вибрируя от воплощения в жизнь порочной кульминации моих фантазий. Теперь он был груб, мои мышцы расслабились достаточно, чтобы принять это. Когда его член начал пульсировать в моей заднице, я почувствовала каждую пульсацию.

То, как он застонал, прежде чем кончить в меня, было, пожалуй, самой горячей вещью, которую я когда-либо слышала. Я растворилась в нем, когда он стал горячим внутри меня. Я протянула дрожащую руку назад, нашла волосы у него на затылке и сжала, как будто никогда не отпускала, как будто могла удержать его там навсегда.

24 Рэй

Леон уложил меня на диван и оставил там, но я слышала, как он двигается где-то в доме. Тихо закрывающиеся шкафы, скрип половиц, булькающий звук, похожий на кипение воды. В старших классах школы был короткий период времени, когда я занималась легкой атлетикой, но даже тогда, даже после самых интенсивных тренировок, я не была настолько истощена. Из меня вытекла вся до последней унции энергия, мои конечности обмякли и были способны лишь на случайные подергивания.

Он был серьезен, когда сказал, что уничтожит меня. Он сделал именно это. Мне было больно, я