— Ты можешь не изображать из себя крутого парня — у тебя на груди кровоточащая открытая рана, которая, вероятно, инфицирована, — раздраженно поджала она губы. — Я не знаю, могут ли демоны умирать, но, вероятно, будет лучше, если ты не помрешь.

— Потребуется нечто большее, чем несколько зверей, чтобы убить меня.

Я хрустнул шеей и поморщился, когда движение послало острую боль от раны вниз по моей руке.

— Конечно, мы можем умереть, но меня пришлось бы разорвать на куски — я не смог бы вылечиться достаточно быстро, чтобы справиться с потерей крови и шоком. С отдыхом все заживет быстрее, но…Я должен найти гримуар.

— Ты можешь поспать здесь, — сказала она. — Диван довольно удобный.

Я приподняла бровь, глядя на нее.

— Пытаешься уговорить меня остаться? Тебе придется предложить нечто большее, чем диван.

Она сверкнула глазами. Ее волосы упали вперед, мягкие черные пряди частично скрывали лицо. Я заправил его обратно ей за ухо, мои пальцы коснулись многочисленных гвоздиков и колец, пронзивших ее хрящ. От их вида мой член дернулся.

— Побалуй меня, куколка, — сказал я. — Убеди меня остаться. Расскажи мне о своем самом сокровенном, самом темном желании.

23 Рэй

Мои самые темные желания были спрятаны на задворках моего разума, такие вещи, о которых я только намекала своим предыдущим партнерам, но надеялась, что они каким-то образом поймут. Это было не то, о чем я когда-либо говорила вслух, и его просьба заставила меня спрятать эти порочные тайны еще глубже.

— Я не знаю.

Это был неубедительный ответ, и по выражению его лица он сразу понял, что я лгу.

Он закатил глаза, и странное давление сдавило мою шею сзади.

— О, брось, Рэйлинн. Не прикидывайся скромницей со мной.

— Прекрати это делать.

— Что?

Его кривая ухмылка была совсем не невинной.

— Эта маленькая игра разума… трюк… штука.

Я вздрогнула от ощущения пальцев, пробегающих по моей голове.

— Я знаю, что это ты. Это…странно.

Странно приятно, таким образом, что в моем сознании не осталось ничего, кроме вожделения.

— Это тебя пугает?

Его глаза расширились. На него приятно было смотреть вот так: полностью обнаженный, только что из душа, так близко, что я могла проследить линии его татуировок кончиками пальцев.

— Думаю, ты ясно дала понять, что тебе нравится, когда я пугаю тебя, куколка.

Я сглотнула, когда простое ощущение прикосновения к моему горлу сменилось его настоящей рукой; не сжимающей, просто удерживающей. Он крепко сжал мою челюсть, чтобы я не могла опустить голову, чтобы я не могла избежать его взгляда.

— Продолжай, — прошептал он. — Расскажи мне о своих грехах, порочная девчонка. Расскажи, о чем ты думаешь, когда остаешься одна, и твои мысли блуждают. Расскажи, что делает прикосновения к себе неудержимым?

Я не стыдилась своих желаний — или, по крайней мере, старалась не стыдиться, что было не самой легкой задачей в мире, когда извращенные садомазохистские интересы все еще прочно пребывали в сфере табу. Не то чтобы я думала, что демон осудит меня; я знала, что он примет все, что я ему скажу. Это было самое страшное. Доверяя ему те сокровенные частички себя, которые, я знала, он не прочь попробовать.

Я глубоко вздохнула и, поскольку не могла отвести взгляд, закрыла глаза.

— Я думаю о том, что ты причиняешь мне боль, заставляешь меня страдать и тыкаешь мне в лицо, как сильно мне это нравится.

Ну, черт, вот оно что. Мазохистка Рэй вышла из своей клетки.

Когда я снова открыла глаза, он улыбался, его взгляд проникал прямо в мою душу и вытаскивал оттуда остатки моих необузданных слов.

— Я думаю о том, как ты заставляешь меня истекать кровью, заставляешь меня кричать, заставляешь кончать так сильно, что я не могу ясно мыслить. Думаю о том, как легко ты мог бы убить меня, но ты этого не делаешь. Ты сохраняешь мне жизнь, чтобы использовать меня как… как…

— Как куклу, — сказал он, и в его голосе был такой порочный голод, что я вздрогнула. Его член дернулся напротив меня, и я почти застонала, едва сдерживая звук.

— Как мило. Ты хочешь, чтобы я так к тебе относился? Как к своей маленькой игрушке?

— Да, — прошептала я, мои ноги начали дрожать в предвкушении. У меня были фантазии о том, что меня желают так страстно, что ничто не может остановить эту потребность; по обоюдному согласию причиняют боль и опустошают, позволяют наслаждаться ощущениями, которые были за гранью тьмы. Но я никогда доверила бы узнать это другому человеку.

И все же вот она я, доверилась с этим монстру.

Монстр, который уже не раз спасал мне жизнь.

Леон схватил меня за задницу одной рукой, а другой за затылок, и наши рты слились в жадном поцелуе.

Я закрыла глаза и позволила себе утонуть в нем. Целуя меня, он шлепнул меня по заднице, и я вскрикнула ему в рот, содрогнувшись от боли, когда его острые зубы прикусили мою губу. Я почувствовала вкус железа, и он прервал поцелуй, чтобы слизать с меня кровь, играя раздвоенным языком по моей коже. Я двигала бедрами взад-вперед, прижимаясь к нему, шлепок его ладони подбадривал меня. От каждого удара мурашки пробегали по моему позвоночнику и черепу, пока я не начала задыхаться, и он снова притянул мой рот к своему, лишая меня дыхания.

Это было нечто большее, чем боль. Больше, чем удовольствие. Это оживило моё тело. Вызвало у меня зверский голод. Я хотела, чтобы он поглотил меня, взял и использовал всю меня, а я поглотила бы его взамен.

Его большая рука сжала мое горло, легко обхватывая его. Его язык прошелся по моему, пробуя мой рот, когда воздух покинул мои легкие, и осталось только слабое ощущение парения. Как я могла утонуть в удовольствии? Как экстаз мог заменить кислород внутри меня?

Он встал, поднимая меня вместе с собой — одна рука обхватила мое горло, другая мою задницу, чтобы поддержать меня, когда мои ноги обвились вокруг его бедер. Вены на его руках стали такими же черными, как чернила на его татуировках. Его радужки расширились до такой степени, что золото в его глазах превратилось в тонкое кольцо, солнечное затмение в его взгляде.

— Умоляй меня использовать тебя, Рэй, — прорычал он, давая мне ровно столько воздуха, чтобы оставаться в сознании, ровно столько, чтобы ошеломленно улыбнуться и кивнуть. Он слегка встряхнул меня.

— Слова, детка. Умоляй меня.

— Используй меня… пожалуйста…

Мои слова были слабыми, жалкий всхлип едва вырвался из моего горла.

— Ты