Я даже остановилась, а кот от неожиданности ткнулся в голень костлявым лбом. Агнесса — не будем придираться, почему именно она — могла украсть реликвию для своего сердечного дружка, украсть и спрятать, пока всё не утрясётся, а Лигран изображает бурные поиски, даже поимку с допросами, чтобы отвести от себя подозрения. Но в тело Агнессы попадаю я. Лигран понимает, что что-то не так, однако уверен, что его попросту дурят: подельница решила доигрывать партию соло. Поэтому он с одной стороны, суров, а с другой — всячески даёт понять, что на моей стороне. Но при этом он не исключает ответной игры, допустим, лирта Веритоса, как и предательства Агнессы, поэтому говорит максимально уклончиво, и в итоге избавляется от неверной полюбовницы, отправляя её на казнь… Я поморщилась.

А что? Несмотря на некоторые белые пятна, история относительно логична.

Нет, она чертовски логично, да я просто Агата Кристи! Примем её за рабочую версию номер два, но она мне нравится больше, чем та, что с папашей-жрецом. Всё же Лигран в качестве возможного антагониста пугает меньше.

Вот только что это даёт? А ничего. Потому что может быть и третий вариант: Лигран и жрец заодно. Предположим, они иностранные шпионы. В таком случае, фелинос может быть уже за границей, но заговорщики до поры до времени изображают патриотов, дабы его Величество не заподозрил неладное раньше времени.

Придумать можно множество вариантов, но не следует забивать голову лишними фантазиями. Нужно спешить.

Для начала — найти Марта! В конце концов, это его мир, ему должно быть видней, что да как. А я должна выжить. Если бы только вернуться обратно, в свой мир! Пусть тело иссайки драевой Агнессы постепенно превращается в ходячий скелет, пусть Март скрывается до конца своих дней… Они сами во всём виноваты.

Я зло и решительно зашагала вперёд, Ксамурр с энтузиазмом метнулся вперёд, и я споткнулась, со всей дури шлёпнулась на колени, в усыпанную сероватыми камнями дорогу. Кое-как поднялась, огляделась — никого! — задрала юбку и оглядела коленки, словно бы натёртые на крупной тёрке. Кровь, разумеется, не текла. Прислушалась к себе.

Боли не было. Усталости не было. Нигде не икалось и не чесалось. Даже в туалет вот уже почти целые сутки не хотелось (интересно, куда всё же денется выпитый у тётки отвар). Никакого дискомфорта, но внезапно оказалось, что дискомфорт, боль, неудобства — тоже неотъемлемая и очень важная часть бытия.

— Мррр? — вопросительно муркнул отбежавший на пару метров вперёд кот, и я не удержалась, подошла, коснулась чёрного лба. Иллюзия живого животного поддерживалась даже на тактильном уровне, но не долго — если задержать прикосновение, шерсть словно начинала расползаться под пальцами, отчётливо прощупывались кости.

— Тебя я не брошу.

Если я и кривила душой, то самую малость.

* * *

Высшая Магрская школа для осчастливленных Тиратой донумами студентов располагалась в тихом укромном местечке и выглядела на первый взгляд вполне гостеприимно. Никакой устрашающей ограды, как в Винзоре, кругом растения и цветы самых разных оттенков. Живых тараксумов, разумеется, не было, зато маленькое здание, удивительным образом напомнившее мне храм Тираты, куда я перенеслась после винзорского морга, в миниатюре, было умело расписано контурами рук, сжимавших стебельки со знакомыми пушистыми головками.

То тут, то там были небольшие статуи, созданные не очень умелым, но старательным и весьма вдохновлённым скульптором — диковинные животные, то ли ещё мной не увиденные, то ли являющиеся плодом воспалённого воображения неведомого творца. Невольно заинтересовавшись, я прошла вглубь неухоженного, но пышного сада. Помимо существ, наводящих на мысли о неверно собранных паззлах с изображениями земного зверья, тут были и явно магические существа: люди со странными наростами на обнажённых телах, дети, завёрнутые в тонкие кожистые крылья…

По сравнению с садом непосредственное здание Школы казалось простым, незатейливым и даже неинтересным.

Зелёный Стилус стремительно выкатывался на потемневший небосклон, разнокалиберные окна угрюмо и слепо глядели на меня чёрными прямоугольниками и квадратами. Входные двери, которые я обнаружила, оказались закрыты. Я мрачно подёргала металлические ручки, полюбовалась на два перекрещенных треугольника над входом в обитель мудрости, и снова вернулась в пустой сад. В зелёном полумраке и лучах Стилуса технические огрехи статуй казались незаметными, несущественными, изваяния, казалось, посматривали на меня с высоты своих щербатых постаментов.

— Мррр? — Ксамурр потёрся о мою голень, а потом неожиданно насторожился, забавно выгнув гибкий костяной позвоночник. Я давно заметила, что когда кот обращал внимание на что-то, происходящее в мире живых, иллюзия его нормального внешнего вида словно бы слабела, таяла, очертания белых костей явственней проступали сквозь чёрную кудрявую шерсть.

Кот сделал пару шагов вперёд, а я за ним.

Бред чистой воды, но я ощущала с ним какую-то странную связь. Впрочем, неудивительно, если вспомнить о том, что мы оба мертвы.

Мы с котом прошли совсем недолго, прежде чем я услышала приглушённые многочисленные голоса, что-то бормотавшие нараспев. В пышных густых кустах с малиново-бурой листвой мелькали отблески света.

Глава 39

— Знаешь, любопытство не порок, но большое… гванство, — одними губами сказала я коту. — Пойдём-ка отсюда. Надо найти укромное местечко, чтобы переночевать, а потом…

Круглые иллюзорные глаза сверкнули пронзительной зеленью, и кот исчез в кустах, а я помянула хмыру и сделала ещё шаг вперёд.

…Я-то сделала только шаг, но пространство внезапно исказилось и потащило меня за собой, втянуло в себя — и тут же выплюнуло. Я обалдело тряхнула головой и зажмурилась, потому что вокруг, разрезая ночную мглу, плясали высокие язычки пламени.

Голоса, на мгновение ставшие куда более громкими, разом стихли, и я обречённо открыла глаза.

Несчастная иномирная лирта стояла в центре горящего по контуру треугольника, точнее, двух перекрещенных треугольников. За пределами композиции, достойной звания небольшого файер-шоу, замер с отвисшими челюстями и выпученными глазами добрый десяток молодых людей, держащихся за руки, словно они водили вокруг меня хоровод и готовились проорать "Каравай, каравай, кого хочешь — выбирай!"

Каравай, каравай, потерпи, не умирай…

Ксамурр прижался к туфлям.

На лбах явно ошеломлённых мальчишек — на вид им было лет по шестнадцать-семнадцать — были нарисованы чёрные закорючки, то ли пародия на эльфийские руны, то ли японская азбука.

— Мёртвая драя… — сдавленный голос одного из присутствующих сорвался на фальцет.

— Хмыра тебя отымей, Апратус! — высказался ближайший ко мне светловолосый парнишка. — У тебя получилось!

Все уставились на худенького паренька с трогательным ёжиком тёмных волос на голове. Тот как-то затравленно оглядел товарищей, а потом уставился на меня,