бы механизировать турок, представить их марионетками, достаточно указать на механического турка, которого сконструировал Вольфганг фон Кемпелен в 1769 году, и на «Турецкое рондо» Моцарта (часто ошибочно называют «Турецкий марш», путая с произведением Бетховена, хотя это именно имитация экстатического танца янычар-ассасинов, а не марша регулярных войск, который стал повесткой во времена наполеоновских войн и Бетховена) 1784 года. На практике автоматон Кемпелена был жульничеством: под столом сидел профессиональный шахматист, при этом сигналы о перемещении фигур противника подавались с помощью смещений шариков, производимых магнитами на дне фигур, таким образом ситуация превращалась в серию линейных сигналов, вполне в духе линейной сигнализации тогдашних войн, когда перемещение войск можно представить как набор линейных команд.

Это отличается от того, как мыслил войну, например, Гай Юлий Цезарь в «Записках о Галльской войне», где в одной фразе охватывалась и воспроизводилась объемная картина и действий, и возможностей противостоящих войск. А при этом управление куклой компенсировало это упрощение, это было усложненное управление марионеткой с помощью системы тросов, надетых на руку шахматиста, – здесь требовались и имитация движения руки, переставляющей фигуру, и расчет движения, чтобы само это движение произошло, импульс оказался сильным и уместным. Иначе говоря, здесь возвращается объемное видение доски, но не как у Цезаря, риторически-картинное, но как то, что следует за имитацией, делает имитацию достаточно напряженной.

Это уже похоже на тренировки, моделирование войны в духе Фридриха Великого с его «Анти-Макиавелли», где он явно, как очень точно заметил Томас Манн в эссе о нем, предпочитал как раз укрываться от власти слова в продуманные, почти автоматизированные аттракционы войны. Целый ряд автоматонов были созданы в XIX веке, но там создатели и не скрывали, что шахматист управляет, но они именно мистифицировали дистанционное управление, например говорили, что шахматист в соседней комнате. Тем самым это именно моделирование войны, которое не должен распознать враг.

Развитию телеграфа помешала ошибка Питера Барлоу в 1824 году, он предположил, опираясь на понятие Ньютона «дальнодействие» (что два предмета гравитационно воздействуют друг на друга на любом расстоянии), что сигнал будет тем сильнее, чем шире проводник, и, значит, для междугороднего телеграфа понадобятся не провода, а целые стержни, учитывая, что созданные Вольтой источники электрического тока давали очень слабое напряжение. Это противоположно известному нам со школы закону Ома, где, наоборот, чем больше сузить проводник, тем быстрее будет скорость передачи. Барлоу исходил из представления об электричестве не как импульсе или поле, но как некоторой силе, требующей пространства для своего осуществления.

Поэтому опровергнуть Барлоу смог лишь Майкл Фарадей, создавший понятие магнитного поля и тем самым заменивший ньютоновское дальнодействие близкодействием – учением, что два предмета могут воздействовать друг на друга только благодаря среде, посреднику, медиуму. Это учение казалось устаревшим, противоречащим новоевропейской физике, где никаких посредников вроде «теплорода», «прозрачности» или «невидимых тел» быть не должно, а действовали общие физические законы как бы в пустоте. Но чтобы объяснить поведение электричества в проводах, потребовалось сделать шаг назад, чтобы потом пойти вперед. Фарадей, правда, обнаружил электромагнитную индукцию только в 1831 году, случайно создав переменный ток, который только и порождает магнитное поле, двигая сердечник внутри провода, свернутого катушкой.

В России телеграф с кодировкой, требующий нескольких проводов, но не отдельного провода для каждой буквы, создал Павел Львович Шиллинг. Он был дипломатом и ученым-китаистом, и перед ним стояла задача делать точные карты Китая, поскольку Россия боролась за влияние на Китай и факсимиле китайских рукописей. Поэтому он усовершенствовал литографию, так что карты получались очень точными. Некоторое время Шиллинг был формальным начальником А. С. Пушкина, в частности Пушкин просился к нему в экспедицию, как он сам сказал в стихах «К подножию ль стены далекого Китая».

Занятия картографией привели Шиллинга к увлечению электротехникой, которая обещала именно точное воспроизведение импульсов – в конце концов он создал биграммный шифр – сочетание двух букв шифровалось четырьмя арабскими цифрами, так что можно было использовать десять проводов между аппаратами для десяти цифр, при этом расшифровать этот шифр было непросто, потому что одно и то же сочетание букв могло шифроваться по-разному, а отбросив, например, первую цифру, которую знали только шифровальщики, сразу можно было превратить связный текст в бессмыслицу – требовалось знать эту ключевую цифру, чтобы правильно распутать текст. Метод Шиллинга подразумевал разное число проводов, можно было даже ограничиться двумя, по одному из проводов передавая цифры импульсами, а по другому – пробелы между отдельными буквами и словами. Но, конечно, чем больше проводов, тем быстрее передается сообщение, и кроме того, при передаче по нескольким проводам можно было визуализовать каждую из клавиш-ключей, например круг, квадрат, или просто использовать поворотные рычажки, при замыкании встающие в другое положение, а не звонки, как в телеграфе Лесажа, и складывать из наложения геометрических фигур соответствия нужным буквам – тогда дешифровщик мог по памяти благодаря образной памяти, а не сверяясь с таблицей, расшифровывать сообщение.

В 1872 году Жан Бодо создает стартстопный аппарат. Но и создание телефона оказалось побочным продуктом развития телеграфа – когда Александр Белл в 1876 году подал патентную заявку на свой прибор, то он мыслил его как «гармонический телеграф», то, что мы сейчас называем тоновым набором, передача звуков разной тональности для кодировки букв. Это было связано с тем, что существующие телеграфные линии не справлялись с объемом передаваемой информации. Поэтому Белл, именно выдавший одно медиа за другое, и остался в памяти «изобретателем телефона», хотя на самом деле этот принцип передачи звукового сигнала по проводам создал Антонио Меуччи, американец итальянского происхождения, еще в 1860 году, а в 1861 году такой же аппарат построил немец Иоганн Филипп Рейс, который впервые и назвал его «телефоном».

Изобретение Рейса было побочным достижением его научных поисков. Рейс был убежден, что электричество может передаваться без специального проводника через любую среду, подобно свету. В качестве одного из доказательств он приводил работу наших органов чувств, которые воспринимают колебания среды, световую или звуковую волну, независимо от того, в какую среду мы погружены. Конечно, под водой мы слышим хуже чем на улице, но только потому, что возникает воздушная пробка в ухе, переход сред. Следовательно, делал вывод Рейс, если сделать однородную среду от передатчика к приемнику в виде провода, тогда можно будет передавать звук без искажений. Иначе говоря, модель безразличия к среде и при этом прямого примыкания среды к самой мембране передатчика и к самой мембране приемника и создала телефон.

Первый факс появился в 1726 году в Нидерландах. Устроен он был так – несколько кисточек обводили изображение, они