— Прокормлюсь. У меня хорошая специальность.

— А деньги у тебя есть? — усмехнулся Семён.

— Если вы меня туда проведете, я заплачу вам пятьдесят тысяч, — обещая это, инженер рассчитывал на прозвучавшую большую сумму и жадность контрабандиста.

— Чего пятьдесят тысяч? — как-то даже безразлично отреагировал тот.

— Рублей, конечно.

— Они мне там без надобности, — сообщил гость.

— Но тут это большие деньги, — удивленно посмотрел на него Кривцов.

— Мне нужно покупать товар, а рубли там — мусор, — объяснил контрабандист. — Ну, обменяю я их тут на доллары, так потеряю четверть, а может, и треть. Ходка этого не стоит. Да и ты туда не дойдешь, хлипок больно. Может, сутки на льду лежать придется, пока с патрулями разберемся. Околеешь раньше времени. Ты вот мне лучше скажи — как ты собираешься там лечиться? Чтобы попасть к ним в больницу, тебе будут деньги нужны, доллары или фунты, марки на худой конец, а, как я понимаю, у тебя их нет.

— Я пока не знаю, — грустно вздохнул хозяин.

— Вот когда узнаешь, тогда и звони. Помогу.

Гость встал и направился из кухни, но, не дойдя до двери, остановился.

— Так ты, говоришь, инженер, — задумчиво протянул он. — И что ты на своем заводе делаешь? Кастрюли?

— Я занимаюсь очень серьезным делом, — с ноткой обиды ответил Кривцов. — Работаю для нашей армии.

— Ну, тогда у тебя, может, кое-что и получится, — произнес Семен.

— Что вы имеете в виду?

— Получится выжить, — контрабандист повернулся. — Если у себя там ты делаешь винтовки и пистолеты, то они без надобности, а вот если чего посерьезнее, то это и продать можно. За какую-нибудь серьезную штуку кучу денег отвалят, и на операцию хватит, и на жизнь. Ты подумай. Хоронить я тебя не приду.

Гость вышел в коридор и хлопнул входной дверью, но его последние фразы заставили Якова Ивановича глубоко задуматься.

Целую неделю главный техник гнал от себя крамольные мысли. Был момент, когда он даже хотел идти в НКВД с заявлением на Семёна, но, поразмыслив, решил, что это не изменит его ситуации. Станет в стране на одного преступника меньше, а его самого вообще не станет. И кто от этого выиграет — НКВД или государство, которое не только не может ему помочь, а даже наоборот, не выпустит его за границу и не оплатит лечения.

Встреча с Галиной Петровной тоже не принесла облегчения. В момент близости он почему-то подумал — кто будет обнимать это прекрасное белое тело, когда он сойдет в могилу? Отчаяние и злоба одновременно охватили его.

«Они будут жить и наслаждаться, а Я?» — рефреном звучало в его голове.

Женщина тоже нанесла удар в болевую точку, спросив, что сказал врач и начал ли он лечиться.

Решение, подсказанное Семёном, лежало на поверхности и каждый день сверлило мозг. Он поймал себя на том, что начинает ненавидеть каждого человека, встречающегося ему на улице. Вот они идут и улыбаются, смеются, будут жить, радоваться зимнему солнцу. Вот торт потащила, гулять будут. Чтоб они им подавились. Ну нет. Я тоже хочу, как вы. Я хочу и могу лучше вас. Решение было выстрадано и принято.

Третья не ошиблась в объекте вербовки и ее способе, когда операция только начиналась. Объект самолюбив, завистлив, а самое главное — остро эмоционален. Длительные психологические нагрузки долго не выдержит. Таков был ее вывод по результатам наблюдений за главным техником испытательного полигона.

— А попроси-ка ты, Катюша, Семёна ко мне заглянуть, — как-то вечером под чай с пирогами проговорил Яков Иванович.

— Да на што он вам сдался, беспутный! Замучил меня всю, допытывался, не говорила ли я вам чего.

— А ты ничего и не говорила. Позови.

— Как скажете, Яков Иванович.

— Ну что, передала? — нетерпеливо спросил инженер на следующий день.

— Передала. Сказал, занят, послезавтра зайдет.

Решение должно было укрепиться в голове вербуемого, и Седьмой не торопился. Информации от Старика о сроках проведения операции тоже не было.

* * *

— Чего звал? — недовольно спросил Семён, едва переступив порог квартиры.

— Пройдемте на кухню, — предложил хозяин, — не в коридоре же разговаривать.

Когда они уселись у обеденного стола, инженер сразу заявил:

— Я готов идти с вами в Финляндию.

— Что, деньги нашел? — ухмыльнувшись, спросил контрабандист. — Скажи где, может, и я туда схожу.

— Нет. Денег я не нашел, но я придумал гораздо лучше.

— И что это?

— Я продам им сам себя.

На несколько секунд лицо Семёна застыло от непонимания, а потом он рассмеялся.

— Ты ничего не перепутал? — отсмеявшись, спросил он. — Или это твоя болезнь на тебя так действует? Рабство давно кончилось, ты им без надобности. Даже твою шкуру на барабан не возьмут.

— Дело не в моей телесной оболочке. Дело в моей голове, которая знает много военных секретов, — объяснил свой план Кривцов. — Вот эти знания я и могу продать.

Контрабандист сделал вид, что задумался и вспомнил, что инженер говорил ему, что работает на каком-то секретном заводе для армии.

— Ну и что, — возразил он. — Там же одни буржуи. Ты им все расскажешь, а они потом тебя просто выкинут. И вообще — мне-то с этого какой толк? Если наши поймают, то к стенке поставят — шпиона за границу с нашими секретами тащил.

— Но я дам вам пятьдесят тысяч.

— Ты что думаешь — через границу перескочил, это и всё? Как бы не так. На той стороне такие же, как я, сидят. Чтобы там бизнес делать, местным надо заплатить, а то на ножи поставят. Нет, так дело не пойдет, надо что-то другое придумать.

— Но мы же ничего там продавать не собираемся? За что платить? — растерянно спросил Яков Иванович.

— Нет, — задумчиво сказал Семён, — нам надо так туда попасть, чтобы их правители сразу тобой заинтересовались и охрану нам выделили. Ну, появишься ты там, начнешь рассказывать, какой ты умный и секретный, и что? Языком молоть каждый может, а им то, что можно пощупать, подавай, тогда сразу и доверие, и деньги будут. Может, ты чистый фуфел?

— Кто? — не понял инженер.

— Да никто, — отмахнулся контрабандист. — Может, ты им сказки рассказываешь. Пока ты им докажешь, что что-то полезное знаешь, ни одной марки не дадут, да и сам можешь успеть окочуриться.

Большая доля истины в словах Семёна была, и Кривцов ненадолго задумался.

— А я с собой чертежи возьму, — заявил он. — Там тоже инженеры сидят, быстро разберутся.

— Вот-вот, возьми, — усмехнулся Семен. — Все им отдашь, а зачем тогда ты нужен? Ну, а если на нашей