Прости, что я был слепой и не видел, что делал тебе больно.

Прости, что я был глухой и не слышал твоих просьб.

Прости, что из-за моей глупости наши отношения разрушились.

И самое главное – прости за то, что не уберег тебя. Не создал для тебя безопасное место, где ты могла бы счастливо жить, растить детей, радоваться. Это ведь основная обязанность мужа, а я ею пренебрег.

Я так сильно хотел, чтобы ты всегда была со мной, что отчего-то посчитал, что для этого годятся любые методы. Слежка, бесконечные проверки, моральный прессинг. Понимаю, что это все неправильные методы, а правильные я попросту отбросил, посчитав их неэффективными. Но ведь именно их мне надо было использовать: заботу, внимание, чуткость, чтоб ее… Тогда, возможно, ты до сих пор была бы со мной.

Я не понимал, насколько сильно на тебя давил, пока ты не сбежала, не выдержав этого гнета.

Как итог я не обеспечил тебе элементарную безопасность, уход врачей, нормальное питание, жилье.

Конечно, в такой ситуации сохранить ребенка было бы чудом.

Если бы чудеса были возможны, ты бы сейчас была на девятом месяце, чувствовала, как толкается малыш, готовилась к родам. Ты скоро стала бы мамой, а я – отцом. Мы бы держали малыша на руках и сходили с ума от счастья.

Я всего этого нас лишил.

Когда думаю об этом, мне хочется сдохнуть.

Мне безумно больно от потери ребенка. И тебя!

Я прошу у тебя прощения за то, что так случилось. За то, что был тебе паршивым мужем. За то, что не заслужил твоего доверия.

Люблю! До сих пор.

Максим».

Как только Полина дочитала письмо, тут же захлопнула крышку ноутбука. Откинула его на другую сторону дивана, будто он стал горячим, как разогретый на огне кирпич.

– Он издевается надо мной? – проговорила она в полном шоке.

Смахнула со щек набежавшие слезы. Но это было делом бесполезным, потому что новые слезы набежали очень быстро.

Полина ожидала многого от бывшего мужа. Но не такого!

В последний раз они виделись полгода назад.

Тогда она, честно сказать, ни на грош ему не поверила. Была уверена, что он непременно продолжит преследование. Целую неделю просидела дома, вообще никуда не выходя.

Думала снова куда-то бежать, хоть и понимала – не поможет. Этот змей достанет ее из-под земли, если ему будет нужно.

Но Макс все не показывался на горизонте.

Полина так никуда и не побежала больше, постепенно начала показываться на улице.

Вздрагивала при каждом шорохе, жила с оглядкой.

Осмелела лишь через месяц-другой, стала более спокойно появляться на людях.

Максим не звонил ей, не попадался на глаза, вообще никак не проявлял себя.

Она даже успела построить какое-то подобие жизни.

И тут на тебе – письмо! Причем какое…

Пока они были женаты, Максим частенько отправлял ей сообщения, которые состояли из двух слов. Без шуток. В его посланиях всегда было по два слова.

«Купи молоко».

«Иди домой».

«Скоро буду».

Все в таком духе.

Что-то романтичное – никогда. Что-то личное – ни боже мой.

А ей всегда хотелось получать от него красивые, полные чувств послания. Хотелось быть им любимой не только в постели, но и в жизни.

И вот, когда по их отношениям давно отгремели поминки, он присылает ей такое послание. Что говорить, втайне она мечтала, что когда-нибудь он догадается по-человечески извиниться. Хотя на самом деле не верила, что это случится.

Случилось.

Она громко всхлипнула, помахала себе на лицо руками, чтобы хоть немного успокоиться. Потом подскочила с дивана, ринулась к столу, где лежал телефон. Сделала то, чего от себя никогда не ожидала: взяла и разблокировала его номер.

Потом еще и позвонила!

Он тут же взял трубку:

– Алло.

Полина не стала утруждать себя приветствиями, сразу закричала:

– Почему сейчас? Почему через целых полгода? Почему я тебя вдруг снова стала волновать? Ответь!

– Почему вдруг, Полина? Ты меня волновала каждый божий день. Я думаю о тебе постоянно…

– На что ты рассчитываешь? – взвилась она. – Что я тут умилюсь, обрыдаюсь после твоего письма, соберу чемоданы и вернусь, что ли? Этого не будет, ясно тебе?

В трубке повисло молчание.

Полина услышала его тяжелый вздох.

А потом Макс сказал:

– Поль, я не рассчитывал на это. Ранить тебя не хотел, извини. Я просто… Хотел показать, что я тоже скорблю. Каждый день!

– О чем скорбишь? – не поняла она.

– Как о чем? О ребенке! Ведь не только ты его потеряла, но и я тоже. Он запросто мог быть мой… Полечка, прости меня, пожалуйста, ты ведь из-за меня его потеряла! Я каждый день себя за это гноблю…

Дольше слушать она не могла. Сбросила звонок и положила телефон на стол.

– Я гадина… – прошептала она, громко всхлипнув.

Погладила свой круглый девятимесячный животик.

Потом, совершенно не думая ни о чем, Полина снова схватила телефон. Включила фронтальную камеру, покрутила и так и эдак. Сделала ракурс таким, чтобы было видно ее выдающееся во всех отношениях пузико.

Щелкнула селфи.

И…

Отправила его Максу.

Не забыла добавить приписку: «У тебя будет сын».

Глава 42. Новоявленный отец

Максим услышал, как телефон булькнул новым сообщением.

Мобильник лежал закинутым на середину кровати, а Максим стоял рядом, плотно сжимая кулаки. Пыхтел, пытаясь справиться с приступом гнева после короткого, но такого жуткого разговора с Полиной.

Проверять, кто ему пишет, не хотелось.

Не до того ему было в тот момент.

Он все еще играл желваками, после того как Полина наорала на него по телефону.

Реально наорала, ее взбешенный голос до сих пор звенел в ушах.

Он ей это письмо писал три дня. Без шуток. Бесконечно прокручивал в голове все то, что хотел ей сказать. Но в мыслях-то оно легко, а попробуй выразить эти мысли в напечатанном тексте. Четко сформулировать, подать так, чтобы было понятно.

Первые варианты письма у него получались похожими на протоколы, коих он за свою жизнь написал великое множество. Но разве протокольным стилем можно просить прощения?

Он кроил предложения и так и эдак, старался как мог. Вложил душу…

А она что?

Оценила? Только взбесилась как фурия – вот и весь результат.

Он, конечно, не рассчитывал, что Полина тут же мгновенно его простит. Да и невозможно это в их ситуации. Но, честно сказать, очень надеялся, что это хоть как-то сгладит ситуацию.

Хоть одно доброе слово она могла ему сказать?

Максим столько выстрадал за эти месяцы. Неужели он не заслужил ни одного доброго слова?

Дико захотелось позвонить Прохорову и расписать в красках, что его гребаный способ с письмами не работает. Может, с женой психолога такие финты и срабатывали, но очевидно, что этот подход годится не для всех жен, тем более не для бывших.

Максим потянулся к кровати, схватил мобильный, активировал экран.

С удивлением обнаружил, что в мессенджере висит сообщение от Полины.

Так это она ему писала!

Он застыл, не зная, как реагировать.

Что в этом сообщении? Она решила еще раз смачно его обругать? Еще не наоралась?

В первую минуту даже не хотел открывать, потому что терпеть от нее негатив было невероятно тяжело.

Но все же открыл.

И увидел фото.

Поля.

Его родная, любимая Поля. Не злая даже, наоборот – с виноватой улыбкой.

У нее животик.

Большой такой, круглый.

Как только он все это обозрел, его с головы до ног будто прошибло болезненно-сладкой судорогой.

Красивая какая, беременная.

До сих пор!

Значит, не было никакого выкидыша. Соврала…

– Обалдеть, – шумно выдохнул он. – Все-таки бывают на свете чудеса!

Что это, как не чудо, видеть живое доказательство того, что Поля не потеряла ребенка?

Максим пялился на это фото, казалось, бесконечно долго. Ласкал его взглядом. Самое красивое селфи, которое он от нее когда-либо получал. Самое важное.

Пока смотрел, сердце пульсировало от сильнейшего наплыва