– О каких гармоничных отношениях вы говорите, док? Это явно не про меня, я изначально с дефектом. Я ведь всех своих баб мерил по матери, понимаете? От каждой ежедневно ожидал подвоха. От Полины тоже… Я ее ежедневно изводил и довел до того, что она сбежала от меня, роняя тапки. Вы понимаете, что я за существо?

– Понимаю, – кивнул Владлен Осипович со вздохом. – Но теперь-то вы знаете, что не все женщины предают, так? Это знание поможет вам.

– Так-то оно так, – кивнул Максим. – Но это ни хрена не меняет того факта, что моя любимая беременная жена сбежала от меня. А пока скрывалась, потеряла ребенка. Который, возможно, мой! Был…

Стоило высказать это вслух, как жуткая рана в груди снова будто вскрылась. Начала кровоточить, тут же запульсировала сильнейшей болью. Настолько дикой, что терпеть ее было пыткой.

– Тут ваши штуки не сработают! – сказал Максим внезапно охрипшим голосом. – Никакой автопром обвинить не получится. Тут я во всем виноват, понимаете? Я! Я ее довел до того, чтобы она, как преступница, от меня скрывалась, неизвестно, через что прошла. И мне уже не четыре года, мне двадцать восемь! Я своим взрослым мозгом это допустил. Я безмерно виноват перед Полиной за то, что у нее случился выкидыш…

Владлен Осипович немного помолчал, видно ждал, что Максим скажет что-то еще, но он уже все высказал.

– Мне очень жаль, что вам пришлось такое пережить. Потеря ребенка – страшная травма. Но вы уверены, что вы этому причина? Женский организм – сложная штука, иногда выкидыши просто случаются, даже если женщина находится дома при должном пригляде.

– Ну нет, – покачал головой Максим. – Я бы подумал так, останься она дома, находись под наблюдением врачей. Но она была в бегах, понимаете? Я искал ее полтора месяца, и все это время она скрывалась непонятно в каких условиях, ежедневно тряслась от страха. Вы представляете, какой это дикий стресс для беременной женщины? Все это гребаное приключение устроил ей я! А она так хотела ребенка, так его ждала… Мы оба ждали, оба потеряли.

– Может быть, вам станет легче, если вы с ней поговорите? – нашелся с ответом Владлен Осипович. – Скажете, как вам жаль, признаете, как были неправы.

Максим очень хотел бы это сделать. Но… Но.

– Единственное, о чем она меня попросила, – ответил он, чуть закашлявшись, – исчезнуть из ее жизни. Я исчез… Вы не представляете, чего мне стоило оставить ее в Москве и уехать. Это был ад, до сих пор ад. Она не хочет меня видеть! На кой ей сдались мои извинения за то, что я был ей хреновым мужем? Вот на кой?

– О, вы не поверите, – вдруг сказал Владлен Осипович. – Женщины годами мечтают услышать эти самые извинения от бывших мужей. Распространенная практика. Это поможет воцариться миру и в ее душе, и в вашей.

Максим давно смирился с тем, что мира в его душе уже не будет никогда.

Но вот Полина… Может быть, она, так же, как и он, до сих пор изо дня в день переживала ту ситуацию? Ведь для него не проходило и суток без того, чтобы не думал о потерянном ребенке, не горевал о нем.

– Все-таки я не хочу травмировать ее своим визитом, – покачал головой Максим. – Можно, конечно, позвонить, но она и слушать не будет. Просить прощения уже не вариант, док.

– Вы не обязаны перед ней извиняться, если не хотите этого, – пожал плечами Владлен Осипович.

Это высказывание отчего-то очень задело Максима.

Он впился взглядом в доктора и заявил с чувством:

– Очень хочу! Безумно хочу! Хоть как-то перед ней реабилитироваться. Но она же меня видеть не хочет…

– Напишите письмо, – предложил Владлен Осипович как ни в чем не бывало. – В отличие от вашей матери, Полина сможет его прочитать.

– Я смотрю, у вас один ответ на все вопросы, – хмыкнул Максим.

– Вы зря недооцениваете письма, – заявил доктор. – В них масса плюсов. Во-первых, у вас есть все время этого мира, чтобы придумать, как донести мысль, подобрать слова. Во-вторых, адресат сможет прочитать его в удобное для себя время, даже перечитать при желании. В-третьих, это нейтральный способ связаться с человеком, ненавязчивый.

Максим тут же вспомнил, как Полина строчила письма бабушке. Красивые, емкие.

– Полина любит письма, – хмыкнул Максим.

– Кто же их не любит? – улыбнулся Владлен Осипович. – Мы с женой до сих пор обмениваемся ими, хотя живем вместе уже тридцать лет.

Максим удивленно уставился на доктора.

Чем только люди не занимаются, а?

И все же идея показалась ему заманчивой. Однако он быстро вспомнил, какой из него писатель. Из козла молоко проще выдоить, чем из Максима хоть каплю красноречия.

– Одна проблема, док, – хмыкнул он с досадой. – Я пишу хреновые письма.

– О, не думайте об этом, – махнул рукой Владлен Осипович. – Важен не стиль, только искренность.

Максим кивнул, крепко задумавшись.

А что, как возьмет, как напишет Полине письмо…

Состоящее из двух строк, где повторялось бы одно слово «Прости». Что еще он может из себя выжать?

Глава 41. То самое письмо

Каждый свой день Полина проводила дома. В основном работала за ноутбуком, удобно устроившись на диване, или занималась другими делами.

Естественно, периодически проверяла почту.

И вот в один из жарких августовских дней ей пришло письмо с неизвестного адреса: Максим Ребров два, собака мейл точка ру.

Полина вздрогнула, узнав имя.

Максим Ребров два…

Раньше-то у него был адрес без изысков – Максим Ребров, и все. Но тот у нее давно заблокирован.

Создал новый!

Какая говорящая тема в шапке письма: «Прочитай, пожалуйста!!!»

Именно так – с тремя восклицательными знаками. Как это похоже на Макса.

Полина поерзала на диване, еще минуту назад казавшимся ей таким удобным. Приплюснула спиной подушку, напряженно вгляделась в экран ноутбука.

Трясущейся рукой она поставила галочку в графе – удалить. Уже почти нажала на изображение корзинки… Убрала галочку. Почесала лоб, снова поставила галочку, чтобы удалить.

Это же так просто – раз, и не будет никакого письма. А потом можно сделать вид, что ей вообще никогда ничего не приходило.

Но почему-то Полина никак не могла на это решиться.

– Что тебе от меня надо? – закричала она в экран ноутбука.

Все-таки открыла письмо.

И на нее полились слова:

«Поля, милая, пожалуйста, прочитай до конца!

Я не знаю, когда это случилось. Когда ты достигла той точки невозврата, когда прекратила меня любить.

Я слепой. Я не видел, как твое отношение ко мне менялось.

Я глухой. Я не слышал твоих просьб прекратить мучить тебя ревностью.

Я глупый. Я не понимал, к чему это все приведет.

Но я и в страшном сне не видел, что ты подумаешь, будто я представляю для тебя какую-то реальную физическую угрозу. Я никогда тебя и пальцем не тронул бы.

Понимаю, почему ты решила, что я опасен.

Тот обыск в доме был абсолютно безумным поступком. Да, я следил за тобой даже после твоего ухода. И это тоже не характеризует меня с положительной стороны.

Я вел себя как больной на всю голову. Теперь понимаю, как это тебя пугало.

Но я клянусь тебе, что не посылал за тобой Виталика в Краснодар. Это была сугубо его долбанутая инициатива. А когда он тебя привез, я был так рад тебя видеть, что даже не понял, что тебя привезли как под конвоем.

Поль, я тогда реально думал, что ты ко мне вернулась. Я счастлив был до потери пульса. В ту ночь я впервые после твоего ухода нормально заснул.

Наутро ты выдрала мне сердце своим побегом.

Я не виню тебя.

Я не вправе тебя винить.

Твой побег на многое открыл мне глаза.

Он показал, какими ужасными я сделал наши отношения.

И мне безумно, невероятно жаль, что по итогу ты потеряла ребенка.

Когда ты сказала, что случился выкидыш, у меня внутри что-то умерло. Я