— Вторая татуировка, — промычала она через ладонь.

— Что происходит? — спросил Родерик. — Миранда, ты в порядке?

— О, с ней все хорошо, — заверил Изергаст и, придвинувшись к Миранде и убрав прядь волос ей за ухо, прошептал: — Вторую татуировку я покажу тебе позже. Это защитная гексаграмма, нечто вроде зеркала. Отражает все заклинания, направляемые на меня. Но ты ведь не стала бы, не так ли? Давайте приступим к ужину.

Я недоуменно посмотрела на пустые тарелки, сверкающие белизной, но Родерик щелкнул пальцами, и на блюдах появилось жаркое, овощи, рыба, все с пылу с жару и поданное как в лучшем ресторане.

— Прямая доставка из «Магии вкуса», — пояснил он.

— О, это тот ресторан, куда мы с тобой ходили, — вспомнила Миранда, а я невольно помрачнела — меня он никуда не водил. — Ты тогда еще предложил мне переспать с тобой, без свадьбы.

— Миранда, ты что, пыталась наложить на Моррена заклятие правды? — требовательно спросил Родерик.

— Это не заклятие правды, — покачала она головой. — Это…

— Да все отлично, — перебил ее Изергаст. — Арнелла, как твое горло? Не першит? Я сделал тебе чай. А вот для тебя, Миранда, нечто особенное…

Многозначительно ухмыльнувшись, он достал запотевшую бутылку из ведерка.

— Нет! — воскликнула она. — Я буду чай.

— Это отличное вино, — заверил он. — Попробуй хотя бы глоточек.

— Нет, — снова отказалась Миранда. — Просто чай. Благодарю.

— Как скажешь, — вздохнул Изергаст.

— Я сама, — буркнула она, взяв белый чайничек и налив себе полную чашку.

Мое горло совсем не болело, но я все же пригубила горячий напиток, который пах травами и оказался довольно крепким. Изергаст быстро глянул на Миранду, и на его лице промелькнула подозрительно довольная улыбка.

— Тебе не жарко? — спросил он.

— Жарко, — кивнула Миранда. — Я и не думала, что попаду в джунгли.

— Позволь мне помочь, — проворковал он и потянул за край черного одеяния. Верхний слой соскользнул с плеч подруги, обнажив длинную белую шею. — Замечательно, — выдохнул некромант. — Так ведь лучше?

— Лучше, — вынужденно признала она, бросив несчастный взгляд ему за спину.

Чтобы достать то, что она засунула в диван, ей придется попросить Изергаста подняться. А он развалился на сиденье, всем своим видом показывая, что теперь ему очень удобно.

Я сделала еще глоток чая, покосилась на Родерика. Может, предложить ему полюбоваться видом? Тогда мы встанем, я обращу внимание на что-нибудь необычное, Миранда и Изергаст тоже подойдут к нам, и ей, возможно, удастся достать то, что она спрятала. Или лучше предложить Родерику потанцевать? Музыки нет, но море, шумящее вдали, словно отмеряет ритм. А он так хорошо танцует, и вообще двигается: словно сильное здоровое животное, естественное в своей грациозности.

Я смотрела на него, не в силах оторвать глаза от длинных ресниц, твердого профиля, линии губ… Замечала ли я раньше, какие красивые у него губы? Не слишком тонкие, но и не пухлые, как у девушки. Идеальные.

— Ты не голодна? — спросил Родерик, повернувшись ко мне, и я, подавшись к нему, прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. Вот здесь появляется ямочка, когда он улыбается. Кожа упругая и теплая наощупь, так и хочется прикоснуться, а лучше — поцеловать.

— Ты такой красивый, — выдохнула я.

Он вздернул бровь, перебитую шрамом, с подозрением посмотрел на Изергаста, который состроил невинное лицо — точь-в-точь Миранда несколькими минутами раньше. А она, отчего-то расширив глаза, быстро отставила чашку с чаем подальше и вытерла руки салфеткой.

* * *

Все планы Родерика грозились пойти прахом еще до первого блюда. Ночь была томной, свечи мерцали, а Арнелла смотрела на него так, что хотелось послать и Изергаста, и его хитроумные интриги к королеве хаоса, и остаться с девушкой наедине. Но Родерик сделал над собой усилие, поднял бокал и произнес тост:

— За прекрасный вечер.

Арнелла, улыбнувшись, отсалютовала ему чашкой с чаем, Миранда покачала головой, а Моррен, с готовностью подняв свой бокал, ответил:

— За волшебную ночь.

— Ночь действительно роскошная, — подтвердила Арнелла и, прикрыв глаза, запрокинула лицо к небу. — Словно созданная для любви.

Черное кружево туго обтянуло ее грудь, устремившуюся вверх.

— Давайте поменяемся тарелками, — предложила Миранда Изергасту.

— Любишь рыбу? — спросил он.

— Люблю еду без зелий, — отрезала она. — Родерик, не давал бы ты ей больше этот чай.

Нахмурившись, он взял ее чашку, понюхал, а потом с едва сдерживаемой яростью посмотрел на Моррена, а огонь на свечах полыхнул вверх столбами.

— Что? — невинно спросил Моррен. — Марлиза угостила, к ней все вопросы.

Поднявшись, Родерик подошел к краю террасы и выплеснул чай на пальмы. Потом отправил туда и содержимое чайника.

— Если это просто чай, то почему бы вам, мастер Изергаст, не сделать пару глотков? — предложила Миранда, протягивая Моррену свою чашку.

— Ты правда этого хочешь? — спросил тот, изогнув темную бровь.

— Нет, — ответила она после паузы. — Не хочу.

— Разумно, — одобрил Моррен.

Вернувшись на диван, Родерик с беспокойством посмотрел на Арнеллу. Зрачки слегка расширены, глаза блестят, но выглядит она вполне здоровой. Прекрасно выглядит, если честно.

— Ей ничего не угрожает, — подтвердил его мысли Моррен. — Чаек еще от Беаты остался, а она, ты знаешь, всегда была щепетильна в таких вопросах.

— Так грустно, что ей пришлось отправиться к Стене, — вздохнула Арнелла. — Так печально. Жизнь скоротечна, сегодня ты можешь наслаждаться ею, а завтра — как знать.

— Какая глубокая мысль, — подхватил Моррен. — Я, как мастер смерти, согласен с тобой, Арнелла, полностью. Надо ловить момент, наслаждаться жизнью, пока есть возможность.

— Руку убери, — прорычала Миранда, замахнувшись вилкой.

Вздохнув, Моррен убрал руку с ее бедра, и вилка вонзилась в рыбу.

— Очень вкусно, — буркнула Миранда. — Еда превосходна. Арнелла, съешь что-нибудь, может, быстрее отпустит.

Арнелла положила в рот помидорку, а после не спеша облизнула губы, так что Родерик едва не застонал.

— Помнишь ту ночь в Динадире? — спросила она. — Почему ты не поцеловал меня тогда?

— Я хотел, — признался Родерик.

— Миранда, — промурлыкал Моррен. — А тебе случайно не интересно, как я целуюсь?

Она быстро схватила кусок хлеба и запихала себе в рот целиком.

— Я подожду, пока ты прожуешь, — усмехнулся он, — потому что меня очень волнует ответ на этот вопрос.