– Странно, – вздохнул Том. – Наверное это не Бутусов был? Иначе бы вернулись.

– Может, – эхом ответил Монгол.

– А почему же они только из «Нау» играли?

– Не знаю. Давай квакнем.

Наливать было лень. Том посмотрел в небо, хлебнул из горла, отдал бутылку другу. Потом заполз поглубже в нишу балкона, в сумерках нащупав сумку, подоткнул ее себе под голову.

– Знаешь, я сейчас что-то такое почувствовал. Ну, типа что прошлого больше нет. Того самого, откуда мы приехали. Что все прошло. Все хорошо будет, все как с самого начала. Нам так повезло, что мы живые, что мы здесь. У нас ничего нет, и поэтому весь мир – наш!

– Слышь. А мне вот интересно, на кой они ночью в ресторан ломились? – спросил Монгол.

– Не знаю. Может, тоже принцессу искали.

Дядя

Утро выдалось душным и каким-то совсем прозаическим. Напротив, у замка, фотографировались туристы, неподалеку от них, стоя у своих машин, гомонили водители. Над головой что-то не поделили бакланы. Истерично визжа, они устроили драку прямо в воздухе. Вечерней сказки как не бывало.

– На дождь, что ли? – Том жадно припал к бутылке с водой. – Хорошо, что солнце не печет.

– Куда теперь двинем? – спросил Монгол.

– Не знаю. Может, в Партенит?

– А что толку? Ходить по городу и спрашивать, кто тут Индейца знает? Это ж не деревня.

– Тоже верно. – Том встал на ноги, и тут же со стоном повалился на землю. Расшнуровав обувь, осторожно вытащил розовые, будто из бани, ступни.

– Заночевал в мокрых кедах, дурак. Снять поленился. Больно, как на гвоздях стою.

– Идти можешь? – спросил Монгол.

– Пока нет. Давай пожрем, может, отпустит. – Держась за отвесную стенку обрыва, Том переминал ноги.

Они перекусили бутербродами с салом, и вскоре уже, вяло голосуя, медленно ковыляли вдоль трассы.

– Откуда сало такое вкусное?

– У соседа по даче купили. У них там целая технология. Свинью пшеничной соломой смалят – для аромата. Сено нельзя: горчить будет. Оно дольше, чем горелкой, зато бензином не воняет, и шкура мягкая, темно-желтая. Сосед говорит, что у него лучшее сало на Украине.

– О, кажись тормознул. – Монгол кивнул на остановившийся метрах в двадцати от них старенький зеленый «москвич».

За рулем сидел веселый рыжий мужик в заношенной тельняшке и с якорем на руке.

– Садитесь, инвалидная команда. Вам куда?

– Хотя бы до Ялты. Только денег нет.

– Поехали. Хоть я и не очень люблю волосатых.

– Почему?

– У самого сын такой. – Мужик засмеялся, нажал на газ.

В салоне, провонявшем бензином и разогретой пластмассой, было жарко.

– Вот баня-то! Дождь будет, – бормотал водитель, вытирая лицо. А что с ногами? Шины проколол?

– Не-е… – замялся Том. – Заснул в обуви. Никогда не думал, что так бывает.

– В море нужно было зайти, по самые Дарданеллы. Клин клином. К вечеру отпустит, расходишься. Вы только приехали? Я вижу, белые совсем. А где остановились? Жилье не нужно?

– Не, – ответил Том. – У нас все равно денег нет. Мы у приятеля остановимся, только найти его пока не можем.

– Тоже неформал?

– Типа того, – неуверенно ответил Монгол. – Мы его давно не видели. Он в Партените живет.

– Это кто у нас там в Партените неформал? – озадаченно сказал водитель. – А он не барабанщик часом?

– А вы не знаете, где он живет? – Том даже подпрыгнул на месте.

– Не, я с ним не знаком. А сын мой, Васька, знает. Он играл с ним. Отличный барабанщик! Но он вчера на Демерджи ушел.

– Сын?

– Ага.

– А что это – Демерджи?

– Вот отдыхающий пошел, – водитель в сердцах ударил по рулю. – Ничего не знает. Это гора такая, над Алуштой. Красоты, я вам скажу, неземной! Там такие каменные столбы есть, десятки метров в высоту. Как лес стоят, на склоне. На них сосны растут, деревья всякие. Только вы на них не лезьте, а то не слезете.

– А что ваш сын там делает? Ну, там, – просто поход, или концерт? – спросил Том.

– Там вроде слет у них, или как там по-вашему, – замялся водитель. – Тусовка, мать ее туды. Вот и мой вчера пошел, тусоваться. А может, и этот ваш приятель с ним.

– Так это прямо наверху, что ли?

– Ну а где ж еще? Не в море.

– Я бы сходил. Я в горах ни разу не был, – сказал Том.

– Вот все у нас так, набекрень, – ответил водитель. – Страну развалили, и поэтому в горы не ходят. Вы думаете, тут нет связи? Связь есть, и прямая. Объясняю. Раньше в стране была героика. С детства мальчики хотели служить родине, летать на ракетах, открывать новые острова. В каждом ребенке воспитывали решимость, готовность на подвиг, на преодоление себя. А теперь что? Все живут как амебы. Героев и ученых заменили певцы, колдуны и комики. Теперь не ты должен делать, доказывать, преображать, а тебя должны развлекать и нежить. Молодежь какая-то пошла непонятная. Вот вы о чем мечтаете?

– Пожрать нормально! – тут же среагировал Монгол.

– Пожрать! Вся страна теперь пожрать мечтает. Измельчало время. Ничего великого! Поэтому-то люди не в походы идут, а на побережье ломятся. А что тут делать? Жариться, как сарделька? Если ты не моряк, – что ты знаешь о береге? Что ты там увидишь? Ты же не пенсионер, кости парить. Иди в горы! Это в Крыму – самое главное. В горах не бывал – значит, Крыма не видал. Вон Чатырдаг! – Водитель показал на мелькающую за деревьями, похожую на шатер гору. – Красивая гора? Так бери и лезь. Покоряй! И красиво, и не высоко.

– Ничего себе, не высоко!

– Да ладно вам, не Гималаи. Вот сколько ты на девятый этаж поднимаешься? Пять минут. А сверху смотришь, – уже высоко. Теперь представь, куда ты поднимешься за два часа? Это ведь недолго. Тридцать метров – это пускай пять минут. Триста – меньше часа. Три часа – километр. А тут всего полтора. Накинь час на отдых. Выйдет часов в пять в одну сторону, и то если очень медленно. Вниз – и того проще, за час спуститесь. Зато там… Сердце останавливается. А если вам все равно, где ночевать, – так идите туда. Вы ж свои, волосатые, они своих же не бросят.

– А вон то что за горы? – Монгол кивнул налево, где виднелся сине-зеленый массив прятавшихся в облаках пиков.

– Там Роман-Кош, высшая точка Крыма. Красота первозданная, – прицокнул языком водитель. – Но туда лучше не