— Вырубай связь, на хрен! — крик за спиной. — Блядь! Бешеная…

— Уймись, дура! — муж перехватил мои руки, раскрасневшись от гнева и оплеух. — Ты же сейчас ему могилу вырыла!

Крепкая хватка супруга блокировала тисками, и я беспомощно взвыла, понимая, что сил бороться с ним и его системой у меня попросту нет.

Лишь ощущала наш путь наверх в мою комнату. Сердце стенало от страха и от усиленно растущего чувства вечной утраты.

— Макс… Его убьют?! Из-за тебя… Всё из-за тебя!

Алексей втолкнул в комнату.

— Нет! — кинулась обратно к дверям, чтобы не позволить ему запереть меня, оставив в неведенье.

Тягаться со здоровенным мужиком беременной на восьмом месяце бессмысленно. Моя комната захлопнулась, снова став тюрьмой, а теперь ещё и пыткой.

Отчаянно молотила кулаками по преграде, поднимая на уши весь дом. Кричала, проклинала, умоляла, мешая всё это в потоке рыданий. Душа агонией билась в измученном месяцами теле, посылая последние сигналы о своём истощении.

Я не замечала наступления утра, не чувствовала боли в руках от нескончаемого стука в дверь. Он вновь распорядится не выпускать меня, пока дело не примет нужный ему оборот. Но каково будет это завершение?

Почти сутки пролежала под дверью, периодически отрубаясь прямо на полу. Тишь больше не пугала и не настораживала. Я не готовилась к самому худшему, я не ждала новых надежд, мне просто нужен ответ, ведь незнание — самое худшее, что может испытывать душа…

Под корой головного мозга откликнулась надежда. У дверей кто-то был. Замок пришёл в движение, и моя тюрьма тихонько отворилась.

— Лерочка?! — Варвара Петровна тут же подлетела ко мне, отставив поднос с едой на тумбу, когда обнаружила меня на полу. — Ирод проклятый! Вставай! Вставай, моя хорошая. Поднимайся, идём в постель скорей. Окаянный упрямец! Ну что ж вы ссоритесь так жутко? О ребёночке своём совсем не думаете…

Абсолютно пришибленным взором смотрю на приоткрытую дверь и понимаю, что в коридоре никого нет. Это мой шанс! Позволила кухарке помочь мне подняться, и вложив всё своё отчаяние в остатки сил, толкнула тётю Варю от себя. Женщина охнула и грузно повалилась на пол, пока я стремглав убегала из комнаты.

21. В аду

Максим

Хмуро наблюдал за Тасей, что осторожно меняла повязку на моей руке. Смотрю на место, где раньше был палец — тёмный струп на ране подсыхал всё сильней, свидетельствуя, что под ним образуется новая кожа, словно мизинца никогда и не было.

— В спорте меня бы год, как минимум, не пускали на тренировки, не то, что на ринг, — произнёс я задумчиво.

— Рана серьёзная, но спортсмены и не с такими травмами умудряются выигрывать, — тихо оспорила мою думу девушка.

— У них есть время на реабилитацию. Здесь…

— Помолчи, — умоляюще прошелестела Настя. — Тебя спасли. Кристина эта. А могла и не делать ничего, точнее вообще не должна была. Настраивайся лучше поскорей встать в строй и не потерять форму, потому что если проиграешь, то дорога будет тебе совсем не в верхнюю ложу.

Понуро умолк, понимая, что не смогу ей всего объяснить.

После экзекуции Пса в том бараке, Кристина исчезла. Новость о её осведомлённости напрягала не на шутку. Как она могла узнать? Или же догадывается и пытается уловками вывести меня на чистую воду? Зачем? Логичней на месте семейства Герасимовых не разбираться, а просто сразу же устранить потенциальную опасность, чего не только не наблюдаю, но и пользуюсь странными привилегиями.

На трудовое поле вернулся спустя ещё неделю. Новый надзиратель оказался безразличен к моей персоне и просто бдил за порядком.

Пока я находился в медчасти, на одном из турниров погибли Синюк и Тегеран. Последнего было до безумия жаль. Пожалуй, мой единственный противник, который ушёл непобеждённым. Знать бы кто осилил титана, но на этот вопрос все пожимали плечами.

Очередная тачка со щебнем свалена в котлован. Поёжился, лучше кутаясь в телогрейку. Летели "белые мухи", порошей стелясь под ногами. Осмотрелся. За высоким бетонным забором и проволокой виднелись верхушки лиственниц и сосен. Белый лёгкий покров первого снега придавал им нарядный девственный вид.

Горько выдохнул. Свобода. Там, за забором. В лесу. Дальше. Туда, где родные места. Туда, где моя Лера и мой малыш. По подсчётам, любимая девушка должна быть на седьмом или восьмом месяце. Дико захотелось увидеть её. Прижаться головой к животу, где растёт и ждёт своего часа наше дитя.

Почему же так просчитался? Идя сюда, тщетно думал, что справлюсь за пару месяцев с задачей, но жестоко ошибся. Валерия там одна. Одна против деспотичного и угрюмого Алексея Гончарова. Одна в целом мире. Одна, без меня.

За тяжёлыми думами не сразу уловил чьё-то присутствие. Оглядеться и распознать врага не позволили. В шею жалом вонзилась игла и горячая жижа опалила кровеносную систему. Не соображая, где противник, начал отмахиваться, но слабеющее тело мастерски блокировали. Чёрное полотно дурмана накрыло зрение, и сознание унеслось в глубину головного мозга.

Пришёл в себя на холодном полу. Руки пленённые за спиной. Не успев найти себя в пространстве, захлебнулся от мощного напора ледяной воды из брандспойта. Увернулся от потока мне в лицо, пытаясь выплюнуть жидкость и вдохнуть воздуха. Тяжело думать, шевелиться, сопротивляться…

Напор исчез так же стремительно. Холод погнал дрожь по телу. Сжался в своё существо стараясь согреться. Зубы выбивают дробь.

— Если сам всё расскажешь, грохну не так мучительно, — эхо властного и гнусавого голоса донеслось до моего слуха. — На Тесака работаешь?

Любая фраза чревата для меня. Глянув перед собой, увидел толстого мужика. Герасим. Его дочери, однако, рядом нет. Сучка, неужели сдала меня? Но ведь и ей я никаких ответов не давал. Или… Пёс?

Я не успел додумать второе предположение, как в меня устремился новый поток воды. Едва успел задержать дыхание и закрыть рот, чтобы не наглотаться. Когда воздуха в лёгких почти не осталось, вода отступила. Жадно вдохнул.

— Тот же вопрос, — непоколебимый голос мучителя.

— Я не понимаю о чём Вы, — сердито рявкнул на него.

— Не тот ответ, — игривый смешок, и вновь заработал брандспойт.

Зарылся в своё существо, пряча голову в коленях и пытаясь увильнуть от воды. Помогало, но не настолько, чтобы нормально вдохнуть. Упрямые потоки стремились в рот и нос. Диалог явно не клеился. Вопрос за вопросом и один и тот же неверный ответ.

— Отвали, урод! — отчаянно крикнул в ответ, чем в корне поменял сценарий допроса.

Герасим усмехнулся и махнул рукой. Из-за его спины