Шрифт:
Закладка:
— В чем дело? Личная выгода не перевешивает опасность?
Ника как пыльным мешком по голове огрели. Выпучив глаза, он разве что не зарычал на бывшую возлюбленную. Потребовалось некоторое время, чтобы, справившись с собой, он ответил:
— Послушайте. Использование Таланта в медицинских целях — весьма скользкая тема. Тут разрешений нужно получить больше, чем при амнистии преступника, осужденного на смертную казнь.
— Ага, и денег никто за это не заплатит, — все так же ни к кому не обращаясь, продолжала Айналис. — В отличие от мордоворотов из «Дикого пса».
— Велик риск сломать свой организм и обзавестись точно такой же кистой под черепом, — разъяренно шипел он.
— Потому чем больше нас, тем ниже риски, — развела руками Лиса.
— А как вы объясните внезапное улучшение состояния? — не сдавался Ник.
— Чудо? — подняла глаза Айналис.
В серых глазах плескалось нескрываемое презрение.
«Стоит навести справки и узнать, отчего они расстались», — подумал Зар. Во время выпускного, когда жизнь дала ему пинка, было как-то не до этого.
— Самое главное, я бы не рекомендовал это делать Лисаре, — скрестив руки на груди, Ник скорчил самую серьезную мину, на которую был способен. — Думаешь, я не знаю, отчего у Ниобы вдруг ослабли головные боли? Кто-то наведывался к ней по ночам, пользуясь тем, что она спит как убитая.
— Наведывалась, — пожала плечами Лиса, явно давая понять, что стыда по этому поводу не испытывает. — Уж прости, я люблю подругу и не желаю ее терять.
— И мы тебя тоже, потому одной неизлечимо больной нам достаточно.
Они скрестили взгляды.
— Ладно. Как скажешь. Мое дело — предложить.
Она всегда так делала. Ниоба непомерно упряма, будет стоять на своем, даже зная, что не права. Ник слишком горд, чтобы признать свою неправоту. Когда тебя окружают упертые бараны, самый лучший способ — это согласиться, а после сделать по-своему.
Едва покинув палату, Зар поймал взгляд Айналис.
— Предутренние часы самые сонные, — тихо произнесла она с хитрой улыбкой на губах.
Глава 22. Ниоба Верес
Проснуться и не чувствовать себя как сопля, одурманенная лекарствами, — величайшее из благ. Не поймешь, пока не почувствуешь.
Проснувшись под утро, Ниоба ощутила себя как никогда живой. Использовать Талант и взбираться под потолок явно не стоило. Напряжение и откат нагрузили организм, а тот, в свою очередь, тут же дал слабину перед кистой. Но сегодня он наконец победил! Ниоба и припомнить не могла, когда в последний раз так хорошо себя чувствовала, да еще и проснувшись в такую рань.
Немного порадовавшись, она с удивлением посмотрела на капельницы с пустыми банками, что уныло стояли в углу. Разве их не должны убирать? Иголки в конце трубок заставили девушку поежиться. На мелкой матово-коричневой плитке пола песок. Еще со времен учебы Ниоба легко могла определить, ходили ли куда-нибудь друзья без нее, по этому песку.
Немного покрутившись в кровати, устраиваясь поудобнее, Ниоба вскоре уснула.
Проснулась от знакомых звуков — прочеркивания карандаша о бумагу. В залитой солнечным светом палате сидел Зар. Волосы отросли, на щеках щетина, рубашка измятая. Такой родной, что на глаза навернулись слезы.
— Доброе утро, — подняв глаза, улыбнулся он.
— Привет, — поспешно вытирая лицо, отозвалась девушка.
От его улыбки в груди стало тепло, все тревоги и волнения отошли на второй план.
— Лиса подарила альбом, — сказал он, демонстрируя толстую папку. — Попросила нарисовать всех, пока я не уехал.
— И даже Ника?
— И даже Ника, представляешь себе? Я пока не придумал, как усидеть с ним в одном помещении дольше десяти минут и не устроить драку.
Захихикав, она спрятала лицо в одеяле.
— А мне покажешь, что получилось?
— Конечно.
Зар передвинул стул поближе, и Ниоба заметила, что он давно не спал. Кожа бледная, под покрасневшими глазами запали тени.
— У тебя все хорошо? — с беспокойством спросила она, рука сама собой потянулась к нему.
— Спросила она, лежа в больничной палате, — улыбнулся Зар, мягко перехватывая ее руку.
От простого прикосновения все внутри затрепетало.
Наклонившись, он прошептал:
— Дежурил сегодня в катакомбах, немного не выспался. Не переживай.
Словно смутившись внезапной интимности, он выпрямился, отпустил ее руку и отделился от нее раскрытым альбомом. На первом листе оказалась Айналис. Вот уж кто не против попозировать. Зару хорошо удалось передать по-детски большие глаза, кокетливую улыбку, даже едва заметный шрам на лбу и скуле не забыл.
В детстве Айналис укусила собака, обезобразив девочку. Так решили родные и поспешили сослать ее с глаз долой в Академию, запихнув на курс раньше возраста. Когда Ниобе на первом курсе было уже десять, Айналис едва исполнилось восемь. Шрам зарос, напоминая о себе лишь неровностью кожи, которой и не видно, если не приглядываться.
На следующем листе оказался Руд. Позируя в форме, он стоял, широко расправив плечи, скорчив хмурую, представительную мину. Но сдержать рвущийся наружу смех, что выразился в морщинках вокруг глаз и уголках губ, не сумел.
Лисара смотрела с портрета мягким, чуть усталым взглядом. Распущенные волосы Зар не стал рисовать в их обычном пушистом состоянии, собрав в изящные локоны. Беспокойство мыслей выдавала едва заметная морщинка меж бровей подруги.
Улыбаясь, Ниоба перевернула страницу и вдруг обнаружила там себя. Волосы выбились из косы и растрепались, одеяло смялось, из-под подушки выглядывала рука. В то же время она не могла не отметить, что ее лицо выписано куда подробнее и симпатичнее, чем у остальных друзей. Умиротворенное и беззащитное.
Заглянув дальше в альбом, она обнаружила чистые листы.
— А где твой портрет? — возмутилась Ниоба, надеясь, что загар скроет непрошеный румянец.
— Я не рисую автопортретов.
— Что? Почему?
— Всегда получается какой-то урод, — шутливо отмахнулся он. — Кажется, зеркало меня жалеет.
— Тогда давай сходим в фотостудию?! — подскочила она, в восторге от собственной придумки. — Давай! Я хочу твою фотографию.
— Хорошо, но предупреди заранее, чтобы я привел себя в порядок.
— Глупости, ты отлично выглядишь, — выпалила Ниоба и почувствовала, как пылает лицо.
