ничего не остается человеческого. Самый бесталанный, самый пустой и прямолинейный человек сейчас в передовики в этой области выбивается, потому что во всем сейчас важен прагматизм, потому что в преимуществе сейчас бесчувственные роботы. Или… Простаки старомодные, все же, тоже пользуются сейчас некоторым спросом, – с горькой усмешкой добавил Пряников. – Хочешь историю: со мною с месяц назад приключилась?

Андрей Константинович одобрительно кивнул.

–В Д., по проспекту И., сразу за мостом налево, всякие склады, оптовые базы где, знаешь?.. Вот в том районе, прогуливался я, как Марина бы сказала, бесцельно, потому что у нее все, что бы я ни делал, все бесцельно… Она, кстати, мне отставку сегодня выписала.

–Как так! – с непритворным участием воскликнул Андрей Константинович.

–Запросто, – отвечал Пряников, – у нее все запросто. Но то ладно, то может и к лучшему, все равно не житье мне с ней, и ей со мною… Значит, по проспекту И., налево, прогуливался я среди оптовых баз и складов и наткнулся на производство. Альтернативное топливо, сочиняют брикеты, может, слышал?.. И я не слышал. А оказалось, что дело прибыльное, уголек нынче дорогой. Это так мне директор производственной части поведал, потому как, не поинтересоваться я не мог. Он во мне, разумеется, человека предприимчивого вмиг рассмотрел, предложение сделал. Не по брикетам, нет. «Для начала вот вам, говорит, возьмите на вооружение». Заводит за склад, а там гора обрези возвышается, сосновой, с трехэтажный дом. «Мне бы отсюда 300 гривен с куба хотелось иметь, – слышу я пожелания производственника, – а там, как пойдет». Мне дополнительных объяснений не требуется, устремляюсь почву опробовать. Пробегаюсь по телефонной книге, набираю пятого, десятого – заинтересованности никакой. Прихожу к производственнику, по порядочному, с объяснением: «Нет, говорю, не будет дела». ― «Ай-ай, – сокрушается производственник, – а я, погорячился, закупил четыреста кубов и еще наперед двести, привезут на этой неделе. Думал на переработку, а оно выходит нерентабельно. Позанимайся, говорит, я в тебя верю. А дальше: с меня не убудет, если проявишь себя. Я тебе и брикет и с клиентской базой…» – обещает. Заинтересовал. Я, значит, ополчаюсь. Требую от него объявлений, чтобы мне напечатал. Он мне все это мигом организовывает, и давай я от двора ко двору: на столбах рекламу развешивать. Все частные сектора города Д. за два дня оббегал. Пошли звонки. Кому огород огородить, кому сарай залатать, кому помидоры подвязать, в общем, не мне тебе рассказывать, как оно, в своем доме жить – дела хозяйские. И каждому определенный размер нужен. Тому два куба двухметровой обрези, тому дощечек с метр длиною – куб, полтора. Там, в той горе, на складе у производственника добра разного хватало: выбирай да обрезай. Ну, я к директору, значит, с докладом: так и так, то-то и то-то. Он все выслушал, понял, записал. Прихожу через два дня, заодно, новых заказов несу добавку, обнаруживаю: у производственника, много, двадцать досок лежит отобранных. «Как так?» – спрашиваю. Производственник мне отвечает, плачевно так, с тем вместе как будто кается, словом сердечнейшего человека обнаруживая собой, отвечает, что у него полнейший аврал в брикетном цеху, а рабочих рук, как назло, не хватает: один заболел, у другого похороны. Я призадумался. Нужно было как-то выходить из положения. Я, Андрей, работы не боюсь. Подхожу к производственнику, давай, говорю, робу, я на пилораму. Он аж просиял весь. И опять требование мое выполнил в одну минуту. Охи дело это кропотливое, Андрюша, я тебе должен сознаться. За целый день с трудом два куба навыбирал, потом в машину сам же погрузил, вытребовал водителя, потому как у меня с доставкой оговорено было; с водителем же поехал все это дело и выгружать. Возвращаюсь, производственник ко мне навстречу, чуть не с распростертыми объятиями: «Ну, я же говорил, – говорит, – лиха беда начало! Так держать!» – говорит, и норовит сразу рассчитаться. Я его останавливаю: «Потом, говорю, в конце недели: я буду усердно трудиться, а ты сам решишь, какова моя будет зарплата», – говорю ему, и в глаза ему так, пристально, вглядываюсь, на человеческие чувства напираю. Потому как все тут на мне теперь, а не одно посредничество, как изначально договаривались. Он вижу, смотрит понимающе. Назавтра я опять за пилораму. Опять два куба кое-как до после обеда насобирал. Производственник где-то на выезде, я ему звоню: с машиной быть как? Он ко мне менеджера своего высылает, по телефону говорит: «можешь им и в дальнейшем располагать». Мне, знаешь, приятно слышать такое, что я на равной ноге стою с начальником. Менеджер этот, – охи не переношу я этого слова, охи противно оно мне: детище мамономании, – парнишка этот ко мне выходит, подопечный производственника, весь энергией пропитан, точно напрямую подсоединён к трансформатору, угловатый весь, востренький, худосочненький, черные круги под глазами, видно, что из-за компьютера часами носу не показывает. А говорит: точно только с «семинара», по всем законам «просвещения», чеканит, точно я не человек перед ним стою, а машинка пишущая, и видно, тарахтит и сам себе нравится, точно упражняется он на мне в своей синтетической диалектике. Насилу общий язык с ним нашел. Он, между прочим, поинтересовался, почему это я не своим делом занят, зачем это я, помимо «активных продаж», – такое у них сейчас в обиходе выражение, – зачем это я обратился к производству? По его мнению, такая инициатива, во-первых, всегда вносит дезорганизацию в любое коммерческое учреждение, во вторых, претит личному интересу, занимая время прямых обязанностей, приносящих сотруднику доход. Я на него так посмотрел с сожалением, думаю: «Господи, Господи, куда мы катимся?», уставшим голосом говорю: «организуй мне, сынок, доставку».

Пришел день мне получить заработанные… честным, настоящим трудом, – я думаю, ты согласишься, Андрюша? – заработанные свои деньги. Дома у меня в эту неделю все как обычно и даже еще хуже. Возвращаться-то я стал в восьмом часу, а уходил ранним утром, в половине седьмого. Марина все об одном: что я шатаюсь бесцельно с утра до ночи. А я прихожу совершенно из сил выбившимся, и даже духу обороняться не достает, отмалчиваюсь гордо, жду конца недели, а с ней получку. А с тем вместе и перемен, благосклонности судьбы жду. Мечтаю про себя потихоньку. Производственник не мог не отметить моего усердия, думаю. Думаю, предложит мне сотрудничество, скажет, оправдал ожидания, превзошел. Оно, если справедливо рассуждать, совершенно так и должно было ему думать: все соки я выжал за неделю с его кучи, остались одни вершки да корешки. «То-то я разгуляюсь теперь на чем существенном, – я себе думаю, – на брикетах, а еще, если с клиентской базой!..» Я себе в голове, таким