Похоронить родителей помогли соседи. Мы с сестрой кое-как привели дом в порядок и продолжили борьбу за выживание. Но вскоре нас отправили в концлагерь. Несколько дней пути в переполненном вагоне поезда и нас высадили на непримечательной станции. Встречал нас оркестр и пафосная речь офицера нацистской армии. Не заметила, кто из музыкантов мне шепнул, что нужно соглашаться на любую работу. Но совета послушалась. И сестру за собой потащила, прислуживать в офицерском доме. Тех женщин, что отказались от работы, я в лагере больше не видела.

С началом войны в лагерь стали попадать и военнопленные. Закон о чистоте «арийской крови» защищал нас с сестрой от слишком откровенных приставаний офицеров, но некоторые все же распускали руки. Поэтому мы с сестрой вели себя, как можно тише и незаметнее. Я уже практически научилась становиться невидимкой, когда к офицерам пришло пополнение в лице Армана Вольфа. Я сразу признала в нем того офицера, что отпустил меня в комендантский час. А он как-то очень быстро обнаружил меня в толпе на построении. Задержался взглядом на мне и чуть заметно кивнул. Или мне это показалось?

Не знаю, какой черт меня дернул вечером вызваться отнести ему ужин в комнату. Но я это сделала. У самой двери я немного струхнула, но всё равно постучала в дверь.

— Войдите, — тут же услышала я в ответ. Замерла на несколько секунд, ощущая острый приступ дежавю. Пришлось даже покачать головой, чтобы избавиться от наваждения.

Увидев меня, Арман буквально подлетел из-за стола и устремился ко мне. Встретились мы на полпути, офицер сразу отобрал у меня тяжелый поднос и поставил на стол. Но к следующим его действиям я оказалась не готова. Он обхватил мое лицо руками и счастливо улыбнулся.

— Слава Богу, ты жива, — шепнул он и быстро коснулся губами моих губ. — Я так боялся не успеть… Когда Ганс рассказал, что вас отправили в концлагерь, я чуть с ума не сошел. Поднял на уши всех друзей, чтобы выяснить, где ты…

И снова поцеловал меня, на этот раз глубоко и требовательно. Я же не сразу начала сопротивляться, настолько меня поразили его слова. Неужели он, действительно, приехал сюда ради меня? От этой мысли в груди разлилось приятное тепло. Его руки тем временем зарылись в мои волосы, стягивая косынку с головы. И опять сильнейшее ощущение дежавю оглушило меня.

Уперлась руками в его торс, пытаясь его оттолкнуть. Но он будто не замечал этого. Оторвавшись, наконец, от моих губ, он начал покрывать поцелуями мое лицо.

— Пустите меня, — прошептала я, испугавшись его напора. — Пожалуйста, гер Вольф.

Арман замер и заставил разжать свои объятия. С мученическим выдохом отступил на шаг и произнес.

— Прости, Сара. Я не хотел тебя пугать, просто не сдержался, — он взлохматил свои светлые волосы и мягко улыбнулся. Я так отвыкла от нормального общения, что тут же отвела взгляд. — Поужинай со мной, Сара.

— Вы совсем не боитесь, что нас кто-нибудь увидит? — пораженно спросила я, вскинув взгляд. На что он снова улыбнулся, но его глаза при этом остались грустными.

— Этого я уж точно не боюсь, Сара.

Я поежилась от тона, которым это было сказано.

— Присаживайся, — он пододвинул стул, приглашая меня за стол.

— Меня потеряют, — возразила я, стараясь не обращать внимания на то, как свело желудок от боли. Кормили здесь скудно, да и я старалась подкормить Даяну.

— Скажешь, что я приказал разобрать мой чемодан, — тут же нашелся он. Я слабо улыбнулась и все же села за стол. Арман сел напротив, но отчего-то не притрагивался к еде. — Ешь, Сара, я после поем, — поторопил он меня, и только тогда я сообразила, что столовых приборов больше нет, только один набор. Смутилась, опустив взгляд. — Сара, пожалуйста, — он накрыл рукой мою ладонь. — Я понимаю, что ты меня совсем не знаешь, поэтому и не доверяешь. Но поверь, я хочу для тебя блага. Правда, пока в моих силах только накормить тебя, поэтому прошу, не отказывайся.

— Расскажите о себе, гер Вольф, — попросила я, аккуратно высвобождая ладонь.

— Называй меня Арманом, — попросил он, откидываясь на спинку стула.

И пока я ела, коротко рассказал свою биографию. Отец его погиб ещё в первую мировую войну, мать воспитывала его одна. Денег постоянно ни на что не хватало, поэтому, когда объявили набор в кадетский корпус, он чуть ли не побежал в него. Уже на месте, среди преподавателей узнал Ганса, друга отца. Тот в память о павшем товарище помог ему получше устроиться. И после выпуска не бросил, продвигал его по службе. А после происшествия со мной решил оградить от ошибок, поэтому отправил на курсы по повышению навыков стрельбы. Но едва Арман вернулся в Берлин, Ганс понял, что все было зря. И помог молодому оболтусу найти Сару, хотя и предупреждал постоянно, что ни к чему хорошему это не приведет. В этот момент я так выразительно посмотрела в его голубые глаза, что он опустил голову, будто собираясь с мыслями.

— Я заметил тебя теплым весенним деньком ещё будучи кадетом. Ты сама была воплощением весны: рыжие кудряшки развевались на ветру, а сине-зеленые глаза смотрели на мир с почти детским восторгом. В тот день ты возвращалась домой, за спиной у тебя висел футляр со скрипкой. И по нему я понял, что ты ходишь в музыкальную школу. Поэтому и стал провожать тебя каждый раз до дома. Понимал, что ты никогда не взглянешь на нищего солдата, но не мог отказаться от этой сладкой пытки.

— Не сразу, но я вспомнила тебя в тот вечер, когда ты отпустил меня, хотя должен был арестовать, — призналась я со слабой улыбкой. Он неверяще посмотрел в мои глаза и снова потянулся ко мне, ласково дотрагиваясь до моего подбородка.

— Веснушки… Они так и не прошли с возрастом.

— Я же рыжая, — пожала плечами, чуть отодвигаясь назад. Не потому что его прикосновения были неприятны, наоборот, именно из-за того что жутко захотелось потереться щекой об его ладонь. Отвела взгляд и поспешно поднялась. — Мне надо идти.

— Придешь завтра? — с надеждой спросил Арман. И я неуверенно кивнула.

И с того вечера он начал приручать меня к себе. Раздобыв ещё один набор приборов, каждый вечер он угощал меня ужином. А свой паёк я отдавала сестре, хлеб же мы раздавали голодной ребятне.

Арман был терпеливым и заботливым, и скорее всего у него получилось бы меня соблазнить, но… Как-то случайно я подслушала разговор наших мужчин. Они готовили побег, главным среди них был военнопленный из Австрии. И в тот момент они рассуждали о том, что необходимо добыть ключ от склада с оружием. Арман к тому моменту стал уже помощником коменданта лагеря. И я была уверена, что у него будет нужный ключ. Поэтому и вызвалась помочь им, потребовав, чтобы при побеге из лагеря обязательно вывели мою сестру. Австриец пообещал сделать это.

И следующим вечером я пошла на дело. Среди заключенных был и специалист по ключам, он пообещал сделать слепок за пару минут, так что шанс удачно все провернуть был. Главное, нужно было придумать предлог, чтобы после совместного ужина вернуться в комнату Армана. Вот только всё пошло не по плану. Мужчина как-то слишком внимательно следил за каждым моим жестом. Или это я себя так накручивала?