Главный инквизитор пытался вырваться, но я держал крепко.

— Отпусти меня, облитератор! — хрипел он, но пережатый воротник мешал ему кричать громче.

Я достал нож и порезал ему ладонь. Он дёрнулся сильнее.

— Спокойнее, — сказал я. — А то хуже будет.

А теперь время для рукопожатия. Когда отец Северино догадался, что я хочу сделать, он обречённо взвыл.

Но поздно. Моя кровь смешалась с его. Теперь он мой навсегда. Это намного сильнее всего того, что я делал с марионетками раньше. Этот трюк мне подсказал сам Василий.

Дверь распахнулась, влетели два вооружённых гвардейца и что-то прокричали. Инквизитор убрал раненую руку под рясу и вышел к ним навстречу.

Не знаю, что он им сказал, но оба мгновенно вылетели назад, столкнувшись на выходе. Я снял чужой мундир и зевнул. Тяжёлая была ночка, но ещё не всё. Я подошёл к инквизитору и шёпотом отдал приказания.

— Тебе всё понятно? — спросил я.

— Да, — ответил он и продолжил с акцентом: — Я сделаю всё, как вы сказали… как вы сказали… как вы сказали.

— Успокойся, — я залепил ему по щеке, и он перестал повторять. — Не вздумай перед кем-нибудь так раскрыться. Всё в полной тайне. И начинай прямо сейчас.

— Да, — сказал инквизитор.

В его глазах блеснул красный огонёк.

У Василия в подчинении его отец, а у меня Верховный Инквизитор. Но надолго мы не подружимся. Главное, чтобы он успел сделать всё до того, как другие поймут, что с ним что-то не так.

Я вернулся вниз, к парням.

— Возвращаемся, — я пошёл к пролому. — Ещё очень много дел.

— Ты убил инквизитора? — спросил Кирилл. — Или что?

— Зачем? Он мне ещё пригодится.

Я мог говорить в полный голос. Ведь первым делом отец Северино должен снять охрану с этого места. Новая смена не придёт на место погибших.

— Что ты задумал?

— Сейчас Верховный Инквизитор соберёт совет и объявит, что среди них есть марионетки могущественного облитератора. И сразу отправит в эту тюрьму парочку своих самых влиятельных подчинённых.

— И что потом?

— Начнётся чистка, а во всех камерах будут сидеть инквизиторы вместо тех, кого там раньше пытали. Не, конечно, кто-то поймёт рано или поздно, что дело нечисто. Но к тому времени от инквизиции мало что останется.

Я усмехнулся. Вышло даже ещё лучше, чем я планировал. Верховный инквизитор теперь сделает всё, чтобы разрушить организацию изнутри.

Это его цель, которая будет вести всю его оставшуюся жизнь. Хотя он не сможет отдать себе отчёт, почему он так решил. Но в самом конце, когда всё закончится, и если он не умрёт, заклятье спадёт. Инквизитор увидит, что совершил всё собственными руками. Это его очень расстроит.

Эту месть мне подсказал последний, четвёртый Камень. Эта месть лучше, чем смерть. И лезть на мой остров в ближайшие годы они точно не будут.

— Куда теперь, князь? — спросил Алекс.

— Домой. А потом в столицу. Как раз успеют подготовиться флот и армия.

— И на чьей стороне мы будем?

— На нашей.

* * *

Командующие союзной армией Домов Воронцовых, Строгановых и парочки других домов устроили совет на моём новеньком крейсере, а я пока вышел на палубу. Впереди столичный остров, но его ещё пока не видно за туманом. Ближе подходить нельзя, мы окажемся в зоне огня двух сражающихся флотов.

Флот Тимофея Романова против флота Александра Романова. Флот Александра прибыл совсем недавно, бой идёт с самого утра. Но судя по сводкам, битва очень ожесточённая.

Я смотрел вперёд, держа в руке крест. Передо мной ничего, кроме моря, а последний Камень показывал мне яростный бой и высадку. Главное, держаться, чтобы не уйти в видения. Там всё будет слишком мутно и неясно.

Алекс подал мне телефон. Я убрал крест и ответил.

— Князь Воронцов! — прозвучал голос Накамуры. — Рад, что вы прибыли. С вашей помощью император Тимофей…

— Где Дрейван? — спросил я. — Мне нужно поговорить с ним.

— Он занимается другим проектом. Но я уполномочен выступать от имени всего Золотого…

— До завтра, — сказал я. — Увидимся лично.

— Вы не понимаете. Если не вступите вы, нам придётся…

Он продолжил что-то говорить, но я отключился. Пока не до корпоратов. Они знают намного меньше, чем думают. Влияния у них ещё меньше. О главной угрозе они даже не догадываются.

— С тобой хочет поговорить один из союзников, князь, — сказал Алекс злым голосом и забрал телефон. — Говорит, что очень срочно.

— Судя по твоему тону, это барон Ульдер? — я усмехнулся.

Он кивнул. Вид у Алекса такой, будто он хотел сбросить барона за борт.

— Зови.

Барон был возле меня уже через пару минут. Толстощёкий улыбающийся мужчина смотрел на меня, не скрывая восхищения.

— Максим Петрович! — произнёс он восторженным тоном. — Наконец-то мы познакомились лично, а не по переписке!

Я его письма даже не читал. В них всё равно нет ничего, кроме предложений породниться.

— Я знаю, что сейчас не время, — продолжил барон. — Но я насчёт княжны Светланы. У неё сейчас такой возраст, что…

— К делу, барон, — сказал я. — Мне ещё надо выиграть войну.

— Ох да, верно, — барон Ульдер шлёпнул себя по лбу. — Я прошу прощения, Максим Петрович. Вы же большой человек, вы из Пятиглавого Орла… двуглавого уже, у вас много работы. Я не займу много вашего время. Я в очередной прошу у вас руки вашей сестры. Когда я её увидел, мир померк и…

Он меня уже достал.

— Она уже обручена, — я отошёл от края палубы и пошёл на собрание.

— Ах, какая неудача! — барон семенил за мной на своих коротеньких ножках. — Но ведь мы всё равно может породниться! У меня есть дочка вашего возраста, а вы не женаты.

Он передал мне фотку. Очень полная дочурка сидела в слишком тугом для неё корсете. Правая сиська почти вывалилась, а на ней было нарисовано сердечко и изображена какая-то курица.

Кажется, это гриф, мой герб.

А улыбка у дочки были настолько похотливой, что от увиденного мне захотелось помыть глаза с мылом.

— У меня есть планы на женитьбу, — я вернул снимок.

— Но ведь вы можете взять её второй женой! — не уступал барон.

— Двоежёнство у нас запрещено.

— Вы настолько влиятельны, Максим Петрович, что можете уговорить императора отменить запрет. Может быть, вы даже сами станете императором.