– Садись обедать, – встретила Михаила Валентина, хлопоча у плиты.

Нежно поцеловав женщину, Михаил нарезал хлеб и налил себе полста грамм холодной водочки.

– Ты что будешь: борщ или куриный суп?

– Борщеца, Валечка, со сметанкой насыпь. Как хоть сметана получилась?

– Отлично получилась, ложка стоит. Чеснока пару зубчиков почистить?

– Нет, спасибо, – ответил Михаил, берясь за ложку.

Когда последние капли борща перекочевали на ложку, а с неё сгинули в утробе мужчины, женщина задала мучивший её вопрос:

– Поговорил?

– Озадачил молодое поколение, – подтягивая к себе кружку с чаем, ароматно пахнущим смородиновыми листочками, ответил Михаил. – Антон проведёт культмассовую работу и просветительское разъяснение. Не беспокойся, я его мотивировал в правильном ключе. Стращать у него получится лучше, чем у меня. Пошепчет мальчишкам доверительно, что злой Папахен «хоботки» им поотрывает, они и озадачатся сохранением самого дорогого. Всё будет тип-топ. Вы бы, Валюша, с Галиной за девчат взялись, придержали их чуток за юбки да объяснили, как разные дни считаются и как не нарваться на не те. Что ты краснеешь, я разве пошлость сказал или что-то дурное? Хотим мы или нет, а детишки растут. И вот ещё что: нам на завтра термоса с утра приготовьте, чтобы домой на обед не возвращаться.

– Что-то случилось, Миша? – с ходу начала переживать женщина.

– Нет, с чего ты взяла, что что-то случилось? – Михаил, будто замёрзнув, обхватил кружку руками и сделал маленький глоточек ароматного напитка.

Он давно хотел затронуть одну животрепещущую тему, но, чувствуя нерешительность Валентины, каждый раз откладывал разговор на потом.

– А чтобы и дальше ничего не происходило, надо хорошенько поработать. Мы завтра займёмся противопожарной опашкой. Сама понимаешь, там не до обеда будет.

– А…

– Антон тоже, – опередил Михаил. – Не надо его к подолу пристёгивать. Я ему участок у болотины и пасеки определил. Если Вера вдруг зарожает, счастливый отец прибежит через десять минут.

– Хорошо, – присев за стол напротив Михаила, кивнула женщина. – Хвостатых с собой берёшь?

– Возьму, ты им мяска пару кусков кинь, хотя они и так без добычи не останутся, всех фазанов переловят, пока мы работать будем.

С опашкой и набивкой минерализованных полос на намеченных участках закончили к обеду второго дня. Отцепив навесное оборудование и загнав отмытый от грязи бульдозер в бокс, Михаил вышел на улицу, вглядываясь в серую полоску горизонта. Безветренный с утра день начал потихоньку шуметь кронами деревьев, а синяя дымка в месте слияния земли и неба наливаться густыми сизыми оттенками.

– Вовремя мы, – встав рядом с Бояровым, сплюнул на пыльный бетон Владимир. – Как бы не натянуло.

– Посмотрим… – Михаил принялся оттирать грязные руки концами. – Хотя, тут смотри не смотри, парит, как в июле.

Постепенно ветер усиливался, через час его шёпот сменился весёлым говорком веток и молодой листвы, а к семи вечера он уже громко пел всеми кронами и гнал волны по траве. Тучи с юго-востока накатывали величественно, тёмным занавесом закрывая небо, но темень была непостоянной, она то и дело разрывалась яркими, искривлёнными стволами молний.

Ожидания светопреставления не оправдались, сизый вал лишь краем зацепил дачный посёлок, обрушив гнев на мёртвый город. Молнии сверкали не переставая. Со стороны города, не прекращаясь, доносился мерный гул артиллерийской канонады. Мутные занавеси ливня то и дело отделяли центр, окраины и пригороды, и за ними незаметно наступили сумерки, за которыми пришла власть ночи. Напугав поселенцев, гроза вальяжно уходила на север, освещая путь далёкими зарницами, но очищающееся от туч небо не принесло спокойствия Михаилу, Владимиру и Антону, которые стояли на крыльце, когда нарождающийся свет звёзд померк от красного зарева, взметнувшегося ввысь где-то в городе.

– Что это? – подался вперёд Владимир. – Что так может гореть?

– Нефтеперегонный завод, – ответил Антон, на что Боярову оставалось лишь хмыкнуть.

– Не нравится мне, как это прозвучало, – Антон, наученный горьким опытом, наградил Боярова подозрительным взглядом. – Хмык твой, Палыч.

– Нравится не нравится, терпи, моя красавица, – насмешливо уколол Михаил. – Кажется, братцы-кролики, нам работа привалила.

– Странно, почему я не удивлён? – воздел очи горе парень. – Владимир, а ты?

– С вами, чертяками, я давно разучился удивляться. Палыч, ты на бельё смотришь, направление ветра определяешь?

– Вот, Антоха, учись у старшего поколения с лёту улавливать суть. Что ещё скажешь, Петрович?

– Я бы встречный пал пустил или заранее выжег сухостой.

– В правильном направлении мыслишь, – навалился на перила Михаил. – С утра пойдём палить болотины.

– Почему их? – не удержался Антон.

– Потому что внизу, – вместо Михаила пояснил Владимир. – Если пал придёт со стороны города и болота, пламя пойдёт подниматься вверх по склону по старой траве. Не дай боже полыхнёт какая-нибудь развалюха и головёшки полетят от дачи к даче, тем более днём ветер по большей части дует на нас. Лучше заранее отсечь пути распространения огня, к чертям спалить болото самим и пустить пал к реке.

– А он придёт? – не унимался скептик внутри молодого человека.

– Кто его знает? Если нашу берлогу с города не подпалит, – Михаил ткнул пальцем в сторону реки, невидимой с этой стороны дачного посёлка. – Красный петух кукарекнет оттуда или оттуда.

Вся троица, следуя курсом за указующим пальцем Михаила, повернулась в направлении тёмных горбов сопок и старых совхозных полей за ними.

– Мне кажется или за сопками, как ты, Палыч, говоришь, кукарекает Петя? По-моему, это дым. – Спустившись с крыльца, Антон обошёл развешанное во дворе бельё, всматриваясь в далёкие неясные контуры за чёрными абрисами сопок.

– А мне кажется, что тебе не кажется, – пристукнул по перилам Михаил. – В воздухе гарью начинает попахивать. Я поначалу думал, с бани несёт.

– Палыч, что делать будем?

– Что делать, что делать? Кукареку кричать, Антоха!

* * *

– Ну? – подскочил Владимир к остановившемуся у ворот армейскому джипу. – Как в разведку сгоняли? – Буди мелких, Петрович, – вывалился из машины Антон.

Михаил остался за рулём, прикорнув на баранке.

– Что скажешь, Миша?

– Кофе скажу, – отвалился от баранки Михаил. – И побольше. Бульдозер, обе пожарки и стволы не забываем. Мы тигров видели. Хотя зверью не до нас, думаю, оно от огня драпает. Оружие для успокоения души и всякой неожиданной дряни. Фиг его знает, от чего тут отбиваться придётся. Там дальний дачный посёлок уже вовсю полыхает, к утру до нас доберётся. Если ветер усилится, огонь через полтора или два часа дойдёт до эстакады и съезда на обходную дорогу.