— Говорит, что причина вернуться в природную дикость должна быть очень веской. А стихи, которые ты читал, не могут таковыми являться.

— Стихи? Он что, понимает? — Я перешел на шепот.

— Да. Не один я такой умный, как мне казалось.

— Давай я с ним поговорю. — Мне показалось, что это прекрасная возможность донести до моави суть проблемы.

— Не надо. Они должны поверить мне, потому что я их будущий лидер. — Шекспир явил неожиданное тщеславие.

— Мы потеряем время, используя нерабочие методы. — Усомнился я в правильности его позиции.

— Нет, все разговоры будем вести только через меня. — Настойчиво повторил напарник.

— Как знаешь. — Я почувствовал, как между нами наметилась линия раскола. — Давай я попробую сейчас прочитать лекцию о гравитации, а ты переведешь ее на понятный твоим соплеменникам язык.

— А ты откуда можешь знать про нее, если даже на нашей планете люди не знают об этом? — Спросил Шекспир.

— Мне рассказали об этом месте, и еще я смотрел фильмы, как будто знал, что пригодятся. Кое-что запомнил. — Признался я. — А здешним людям просто неинтересно знать то, что не принесет им денег. Я даже сочувствую вам, потому что свое мнение о нас вы создали через этих преступников.

— Ладно, рассказывай, я попробую перевести. В любом случае заумные речи действуют на нас магическим образом.

Я начал лекцию с описания космоса, о положении планет, звезд, солнечных систем и галактик, определяемых гравитационным взаимодействием. О том, что все происходит закономерно и прогнозируемо, кроме мест, называемых гравитационной аномалией, в которых эта самая гравитация ведет себя непредсказуемо и очень опасно. Затем я начал привирать, рассказывая о том, что существуют регулярные всплески, вызывающие различные катастрофические последствия на обитаемых планетах. Подобные всплески не распространяются как волны, а являются возмущением гравитационного поля, происходящего одновременно в определенной области космоса. Из-за этого нет никакой возможности оповещать о начале катастрофического процесса. Предположения о скором начале гравитационного всплеска делаются на основании различных признаков, которые уже появились и подтверждают древние наблюдения моави.

Я замолчал. Шекспир перевел последние слова и стал ждать реакцию своих соплеменников. Из толпы раздался голос. Напарник перевел его:

— Сколько времени осталось?

— Шесть дней. — Ответил я, опираясь на данные самих моави.

Шекспир перевел мои слова.

— Я им сказал, чтобы они не суетились и готовились к переезду все одновременно. Иначе люди догадаются и решат вернуть их назад. Это прогресс, Гордей. Твой метод имел успех. Впредь будем им пользоваться.

Пока я читал лекцию, туземцы уселись на пол, спрятав ноги в шерсти. Выглядели они при этом невероятно мило и смешно, как маленькие совята. Даже не верилось, что совсем недавно они жестоко дрались.

— Надо иди. — Сообщил мне Шекспир. — У нас впереди еще полно работы.

Мы покинули барак, и вышли на улицу. Солнце припекало. Пока я был в лесу, мне казалось, что на дворе постоянные сумерки и прохлада. От горячих камней поднимался нагретый воздух, превращая зубчатые гряды в зыбкий мираж. В особенности это касалось второго завода, находящегося в паре километров в сторону устья долины. Его высокие дымящиеся трубы меняли форму и даже исчезали на мгновения в жидком струящемся воздухе. Здесь было по-своему красиво.

— Отвык от такой жары. — Произнес Шекспир. — Наша физиология больше рассчитана на лесную жизнь. А в каких условиях на своей планете живет твой народ?

Я ответил не сразу, задумался, вспоминая все климатические пояса планеты, заселенные людьми.

— У нас нет аналога вашему лесу. Одни живут в жарком климате и ходят весь год голышом, а у других тепло бывает только несколько дней в году и они вынуждены надевать на себя много одежды, чтобы не замерзнуть. Люди не ждут от природы комфортных условий, сами создают себе комфорт, строя дома в которых поддерживается удобная температура. — Пояснил я.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Внутри завода тоже одинаковая температура и днем и ночью. Я привык к этому с детства и считал обыкновенным делом. Лесные моави не верили нам, что такое возможно. Они подстраиваются под погоду, а вы подстраиваете погоду под себя.

— Громко сказано. Я бывал в ситуации, когда погода чуть не убила меня. Так что мы тоже сильно зависим от ее перепадов.

Мы подошли к следующему бараку. Оказывается, там нас уже ждали. Из барака в котором мы уже были, позвонили сюда и сообщили о нашем визите. Нам это облегчило труд объяснения цели визита. Народ был готов внимать, и мы сразу начали с той части сценки, в которой я рассказывал о гравитационной аномалии и скорой катастрофе. Как переводил мои слова Шекспир, я не знал. Чем он заменял технические термины, и знали ли моави вообще устройство вселенной, было непонятно, но слушали они внимательно. Никакой драки не наклевывалось.

После лекции напарник общался еще минут десять, затем отвечал на вопросы. Мне он не переводил, поэтому я почти не понимал, о чем они разговаривают. Улавливал только часть фраз, которые не получалось соединить общим смыслом. Поэтому я бросил ненужное занятие и стал ждать окончания разговора. Закончив разговор, мы попрощались и пошли к другому бараку и так мы посетили их шесть штук. Признаться, я невероятно устал от общения. В голове стоял шум, похожий на речь туземцев. Хотелось закрыться в номере на одного человека, упасть на кровать и не двигаться целый час.

Зато Шекспир был весел и полон энергии. Я решил, что у нас все складывается наилучшим образом. Хотелось поскорее завершить эту миссию и вернуться под сень деревьев. Я надеялся, что кратковременные сигналы аварийного маяка могли быть засечены людьми Ольги и на планету уже снаряжается спасательная экспедиция. А где меня искать, как не рядом с источником сигнала? Хотелось свалить отсюда до начала цикла, который мог затронуть весь ближний космос.

Когда мы находились в последнем бараке, мне показалось, что я услышал нехарактерный для здешней обстановки шум. Оставил Шекспира и выскочил на улицу. Это оказалась та самая баржа, перевозящая горячий шлак. Она шла низко над долиной, сотрясая работой своих двигателей все вокруг. В легком разочаровании я уже собрался вернуться в барак, но случайно посмотрел в небо. Там, на серо-голубом фоне выделялась яркая звездочка, плывущая по небосводу. Вынул из рюкзака «умный» бинокль, знающий все космические объекты искусственного происхождения, и попытался рассмотреть. К сожалению,