«Надо же заесть горечь, застрявшую в горле», – думаю про себя.

– Вот это я понимаю! Позволишь мне посоветовать? Это мой любимый ресторан, так что я пробовал почти все, что есть в десертном меню.

– Конечно.

Я не сразу замечаю, что ближайший к нам столик освободился за время моего отсутствия. Лишь когда к нему приближаются люди, удивленно поднимаю взгляд и замираю, поняв, что в компании из четырех человек находится Булат. И он садится как раз там, где просто подняв глаза от тарелки я могу смотреть прямо ему в лицо, а может, даже услышать разговор этой компании, в которой двое очень красивых молодых женщин и еще один мужчина, недовольно шепчущий что-то официанту.

Черт, ну мне конкретно так фартит этим вечером! Две встречи в один день – это намного больше, чем я могла рассчитывать. Теперь я при всем желании не смогу затолкать себе в глотку десерт, который мы с Иваном, к сожалению, уже заказали.

* * *

Я сразу понял, что она идет на свидание. Как только увидел ее на фото, выходящей вечером от Лизы без Асада. Потому что слишком хорошо изучил расписание Виты. И слишком много фото и видео с ней пересмотрел, чтобы понимать – она не распускает волосы. Не красится. И довольно редко надевает платья. Все улики на лицо и мне бы порадоваться, что она, наконец, решила двигаться дальше, что если все пойдет, как надо, то и она снова станет счастливой и мне развяжет руки. Так почему, черт побери, этой радости нет?! Почему я не хочу, чтобы она была счастлива с кем-то другим? И почему даже возможность конца собственного воздержания меня не радует?

Нет, ну у меня точно какое-то раздвоение личности!

Ничем иначе не объяснить мой звонок Лаврову для смены места переговоров в последнюю минуту, ведь мне уже доложили куда поехала Вита. И хотя мне хватило ума воспользоваться именем Лаврова, из-за которого нам тут же пообещали столик, я все равно совершил глупость, как только увидел ее один на один. Там, в коридоре возле сортиров. Когда должен был сказать что-то, кроме ее имени, хотя бы поздороваться. А вместо этого тупо сбежал, потому что не мог контролировать желание наброситься на нее, вжать в стену и целовать до исступления, взлохмачивая своими пальцами эти тщательно уложенные для другого волосы.

– До чего же тут неудобно! – отвлекает меня от моих мыслей продолжающий возмущаться Лавров.

Он недоволен моим выбором в пользу столика в переполненном ресторане, когда мы должны были ужинать в другом, где для нас забронировали отдельный кабинет.

– Успокойся уже, папа, – кладет руку на его предплечье старшая дочь.

– Не говори мне успокоиться! – злится тот, разыгрывая семейную драму на моих глазах безо всякого стеснения.

– Папа, мы же не одни тут! – шипит на него младшая дочь. – Пожалуйста, постарайся не так громко показывать свое настроение.

– Ты только посмотри, Булат, – обращается ко мне Лавров. – Вырастил на свою голову, теперь обе начали учить меня жизни.

Как раз в этот момент Вита и ее спутник поднимаются из-за соседнего столика, чтобы уйти. Я бросаю на них мимолетный взгляд, замечая, как этот пускающий слюни на мою жену дебил кладет руку ей на талию. Ох, не стоило тебе этого делать, дружок…

– Булат? – настойчиво пытается перетянуть на себя внимание Лавров.

И я понимаю, что к черту эту сделку. Я не могу сейчас сидеть здесь с ним и разговаривать о деле, когда все мои мысли сосредоточены на Вите, а инстинкты требуют идти за ней. Так что я просто встаю, наплевав на все, и даже не извиняясь, выхожу из ресторана, под удивленный окрик Лаврого. Все-таки, какой же раздражающий он человек!

На улице успеваю заметить, как Вита со своим дружком садится в одно такси на двоих и еще больше зверею, спеша за ними на своей машине. Они подъезжают к дому Лизы и оба выходят, после чего чертов самоубийца целует мою жену в губы, неловко и быстро, но все же целует, а потом едет дальше, оставляя ее на улице одну.

Я в одном шаге от того, чтобы выскочить из авто и сделать глупость, о которой пожалею. Но мне везет, потому что Вита быстро заходит в подъезд, исчезая из поля зрения и оставляя меня вариться в собственной ярости и ревности.

Я хочу убить его. Всего один звонок – и все. Его не будет. И мне уже плевать на свои принципы, плевать, что я против убийств. Сейчас я ненавижу этого урода, который пытается отнять мою жену, так сильно, что готов самолично забить его голыми руками.

Пока я представляю в голове все методы пыток, к подъезду подъезжает другое такси, а потом выходит Вита с нашим львом на руках и садится в него. Естественно, я еду следом. Прямо до знакомого дома, который она так и не сменила, хотя сама говорила, что в большом пентхаусе ей неуютно. Я припарковываюсь, не беспокоясь о выборе места, хотя уверен – тут этого делать нельзя, и сижу, вытянув шею наверх, как пес, хотя едва ли можно что-то рассмотреть с такого расстояния, ведь до Виты несколько десятков этажей. Собственные установки рушатся под лавиной эмоций, которые я испытываю из-за того, чему стал свидетелем. Я знал, что отпустить Виту будет нелегко, но какого черта это так охренительно больно?

«Не будь слабаком, Булат! Уезжай. Не разрушай все из-за собственного эгоизма. Вите лучше без тебя, ты же знаешь это» – крутятся в голове настойчивые мысли.

Точно раздвоение, иначе никак не объяснить. Я к себе уже в третьем лице обращаюсь!

Из горла вырывается хриплый смех, который быстро обрывается, потому что мне не весело. Я два года жил с мыслью, что когда все закончится, когда власть отца закончится, а ее оставалось у него очень мало к моменту смерти, то я смогу вернуть Виту и перестану ощущать эту пустоту внутри себя. Едкую, разъедающую, болезненную пустоту, которая не проходит. С которой я должен смириться, потому что рядом со мной она счастлива не будет. Не после того, как я сосредоточившись на ее существовании совсем забыл, что ей нужно жить. Не просто дышать, двигаться, говорить, а жить по-настоящему, так, как она жила до того, как я отравил ее счастье своей ложью. Жертвой, которую она не просила и не поняла бы.

«Но разве она счастлива? Не выглядела