– Надеюсь, он не отбил тебе аппетит, – улыбается Самира. – Я позволяю ему самому есть, чтобы он рос самостоятельным. Хотя этот лентяй любит, когда его кормят с ложечки.

Лентяй уплетает за обе щеки и не успев даже доесть, снова тянет руки к столу, требуя еще.

– Ма! – возмущенно тычет он пальчиком в утку.

Ну просто уморительный малыш! Самира дает ему немного мяса и он успокаивается, а я возвращаюсь к своей тарелке, потому что есть-то хочется.

– А ты хочешь детей, Булат? – спрашивает меня Самира.

– У меня есть один, – говорю я, потому что даже если они не в курсе, многие люди знают о моем сыне.

– Правда? – удивленно смотрит на меня Мурад.

– Да, Асаду пять месяцев. Он живет со своей матерью.

– И как тебе отцовство? – спрашивает Самира.

– Увлекательно. Хотя, к тому времени, когда он дорастет до вашего, я могу и передумать, – шучу я.

И как раз этот момент выбирает их мелкий обжора, чтобы начать бросаться едой. Жирная кожица запеченной утки приземляется прямиком на мой пиджак, который стоит, как годовая зарплата среднестатистического россиянина, и я с досадой наблюдаю за безобразным пятном на ткани, которое не факт, что удастся вывести.

Черт, а эти Хайдаровы дорого мне обходятся!

Глава 25

Месяц спустя

– Ты уверена, что он не обидится, если я захочу уйти пораньше? – спрашиваю я у Лизы в очередной раз.

– Уверена, Вита, – вздыхает она, бросая взгляд на детей, которые играют на ковре.

Надо заметить, близнецы Лизы без ума от моего львенка и играют с ним, как со своей личной куклой. Так и норовят покормить бананом или сунуть в руку печенье, потом вытирают ему ротик салфетками через каждый укус и принюхиваются к памперсу, не испачкал ли его малыш. Конечно, все это под неусыпным контролем взрослых, но меня умиляет их рвение стать няньками.

– Они уже себе своего собственного братика просят, – как-то пожаловалась мне Лиза. – Но я не собираюсь рожать еще раз раньше тридцати пяти, а то и сорока.

Недавно ей все-таки удалось убедить меня сходить куда-нибудь с ее коллегой Иваном, с которым я познакомилась, заехав однажды в ее офис. Честно говоря, я не запомнила эту встречу, как что-то знаменательное, но Ивану, видимо, я понравилась, потому что, если верить словам Лизы, он ее достает уже две недели с просьбами дать мой номер.

– Ты можешь уйти, когда захочешь, – в который раз повторяет она мне. – И не бойся его обидеть, он взрослый мальчик. Просто скажи, если тебе будет некомфортно, а там я с ним сама потом разберусь и оставлю о тебе хорошее впечатление, раз ты так волнуешься о его чувствах.

– Ладно, я иду, – выдыхаю я, бросая на себя последний взгляд в зеркало.

На улице удивительно тепло для весны, так что я надела поверх базового бежевого платья легкий плащ. Не хотелось показаться слишком нарядной, поэтому выбрала то, что подходит для ресторана, но не кричит о роскоши, хотя Лиза заставила меня сделать укладку, из-за которой мои волосы выглядят лучше, чем в моем обычном хвосте. Я вообще перестала распускать их с тех пор, как рассталась с Булатом. То есть, слишком давно, чтобы отвыкнуть от этого ощущения.

С Иваном мы договорились встретиться на месте. Ресторан находится при отеле и это очень приличное место для первого свидания, но учитывая должность мужчины, с которым я встречаюсь, в деньгах он не нуждается. И что он только нашел во мне, учитывая, как посредственно я выгляжу в повседневной жизни? Ведь когда мы познакомились, я даже не была накрашена!

– Вита, ты еще красивее, чем я запомнил, – делает мне банальный, но приятный комплимент Иван, фамильярно целуя в щеку при встрече.

– Спасибо, – искренне улыбаюсь я, потому что это приятное и давно позабытое чувство.

Наш столик уже готов и мы устраиваемся напротив друг друга практически в середине полностью забитого зала. Я ощущаю себя на всеобщем обозрении, но Ивана это, кажется, не смущает. Возможно, мое затворничество и впрямь затянулось, если я начала стесняться людей.

Мы молчим, пока смотрим меню, но, когда заказ сделан, Иван льет на меня все свое обаяние. Он симпатичный мужчина, подтянутый, немного выше меня и у него добрые карие глаза. Наш разговор ни на минуту не прекращается, нет неловкости, которой я боялась, однако, когда приносят уже второе блюдо, я осознаю, что совершенно не воспринимаю его, как мужчину. Скорее, как старого друга, с которым встретилась поболтать. И это удручает, потому что я устала от одиночества и у меня были большие надежды на этот вечер. Мне казалось, что я снова могу почувствовать интерес, могу даже влюбиться. Но ничего такого нет и в помине. И это осознание настолько горькое, что мне хочется расплакаться от отчаяния.

– Я отойду в дамскую комнату, – говорю ему, как только он замолкает после очередного рассказа о себе, и поднявшись со стула, иду в ту сторону, где предположительно могут находиться туалеты.

Женский и мужской располагаются прямо напротив друг друга и уже протягивая руку к двери, я останавливаюсь из-за оклика со спины:

– Вита.

Это не вопрос. В голосе нет удивления, лишь намерение привлечь внимание. И этот чертов голос, который я не слышала уже месяц, заставляет мою кожу покрыться мурашками, а сердце ухнуть куда-то вниз. Я медленно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с темными глазами Булата Тагирова, который выглядит слишком красиво весь в черном, как его темная душа, и судорожно сглатываю комок в горле, прежде чем заговорить.

– Привет, Булат.

Он не отвечает. Лишь смотрит на меня, даже осматривает, с заостренных носков туфель на ногах до макушки головы, останавливая взгляд на распущенных волосах немного дольше. А потом просто шокирует, без слов развернувшись на каблуках и заходя в мужскую уборную, словно не сам меня окликнул непонятно с какой целью. Вот ну что за урод, а?

Я в настолько расстроенных чувствах, что провожу в уборной не меньше десяти минут, прежде чем успокоиться и направиться обратно в зал. Нехорошо заставлять Ивана ждать.

– Извини, я задержалась, потому что мне позвонили, – говорю я, когда он учтиво встает и подвигает для меня стул.

В самом деле, какой же приятный мужчина! И почему я, дура, ничего не чувствую? Почему не екает внутри хоть что-то?

– Надеюсь, это не условный сигнал, который используют женщины, чтобы уйти с неудачного свидания, не говоря об этом прямо, чтобы не показаться грубыми? – улыбается он.