Серильде очень хотелось отвлечься, погрузившись в мысли об отце, матери, медальоне и кольце. Но она не хотела, чтобы Злат упрекнул ее, как в прошлый раз. Поэтому она сняла плащ, аккуратно сложила его в углу, закатала рукава и попыталась быть полезной. Она подносила солому к прялке и собирала ее в аккуратные пучки.

– Король говорил про духа-буяна, – заговорила она некоторое время спустя.

Злат кивнул.

– Да, это обо мне.

– А тогда… в прошлый раз. Это же ты выпустил собаку? Разве не так?

Злат поморщился, промахнулся мимо педали, но тут же исправился. Колесо прялки продолжило жужжать.

– Я ее не выпускал. Только… повредил цепь. Ну, и, может быть, оставил дверь в загон открытой.

– И, может быть, чуть не убил меня.

– Но не убил же.

Серильда уставилась на него.

Злат вздохнул.

– Я хотел извиниться, правда. Но с тобой, кажется, все время что-то такое происходит…

Серильда фыркнула, гадая, не подслушал ли Злат тот ее разговор с Эрлкингом, когда она сказала ему, что люди в их городке считают, что она приносит несчастье.

– Но я же не знал, что у нас в гостях будет кто-то смертный, – всплеснул руками Злат. – Клянусь, я никому не хотел причинить вреда. А уж тем более, тебе. Король просто обожает своих собак, и мне хотелось ему досадить.

– И часто ты так подшучиваешь над королем?

– Нужно же чем-то заниматься! Не сидеть же все время сложа руки.

Серильда хмыкнула, потом спросила:

– Но почему он называет тебя духом-буяном?

– А как еще он должен меня называть?

– Не знаю, но… дух – это же призрак.

Когда Злат снова взглянул на девушку, уголки его рта подергивались.

– Ты разве забыла, где находишься?

– В замке с привидениями?

Юноша смотрел на колесо прялки.

– Да, но ты не похож на других призраков! – Серильда окинула его взглядом. – У них размытые очертания. А у тебя, кажется… все на месте.

– И еще я могу делать то, что им не под силу. Например, проходить сквозь запертые двери.

– И разве на тебе нет благословения Хульды? – добавила Серильда. – Правда, это совсем уж непонятно, ведь ты же сам сказал – мертвые не могут пользоваться дарами богов.

Злат уставился в стену перед собой, не замечая, что колесо крутится все медленнее.

– Об этом я не подумал.

Размышлял он долго, но, наконец, пожал плечами и снова завертел колесо.

– Не знаю, что сказать. Догадываюсь, что благословение Хульды у меня и впрямь было, но наверняка я этого не знаю. Как не знаю и того, почему Хульда решил дать его мне. Знаю одно, на других призраков я не похож. Таких духов, как я, здесь больше нет. Я думал, что я просто… привидение другого вида.

Серильда задумалась.

Взглянув на свечу, Злат расправил плечи и принялся за работу, но гораздо быстрее. Серильда тоже посмотрела на свечу. И сердце у нее упало. Времени оставалось совсем немного.

– Если не возражаешь, – сказал Злат, заменяя полную катушку новой, – сейчас я послушал бы твою историю.

– Я думала, тебе не понравилось, – удивилась Серильда.

– Мне не понравилось то, что я слышал в прошлый раз. Пожалуй, это худшее, что я когда-либо слышал.

– Тогда почему ты хочешь, чтобы я продолжила?

– Подумал, что смогу работать быстрее, если ты не будешь приставать ко мне с вопросами.

Серильде захотелось запустить ему в голову катушкой.

– Кроме того, – добавил Злат со вздохом, – у тебя и правда талант рассказчицы. Концовка получилась кошмарная, но до этого все было… – он помолчал, подыскивая подходящее слово. – До этого мне все нравилось. И мне приятно слушать твой голос.

Это был почти комплимент, и Серильда покраснела.

– Хорошо. На твое счастье, это был еще не конец.

Злат помолчал, потом потянулся, разминая плечи и спину, и улыбнулся ей.

– Тогда я хотел бы услышать продолжение, если вы, сударыня, соблаговолите рассказать.

– Ладно, – сказала Серильда. – Но лишь потому, что ты как следует попросил.

Его глаза озорно сверкнули, но он тут же отвернулся к прялке и взял пучок соломы.

Серильда стала вспоминать историю, которую рассказывала в прошлый раз, и сразу ощутила утешительное притяжение сказки. В сказках хоть и случаются иногда ужасные вещи, но добро всегда побеждает.

Еще не приступив к рассказу, она уже понимала, что это настоящее спасение – именно то, в чем так отчаянно нуждаются сейчас ее разум и сердце. Понимает ли это Злат? Вряд ли, ведь у него не было времени так хорошо узнать ее.

– Итак, – начала она. – На чем мы остановились?..

* * *

Над Ясеневым лесом взошло солнце, и его лучи позолотили башни замка Грейвенстоун. Туманная завеса растаяла. Ночь призраков ушла, зазвучало пение птиц, забарабанила капель. Едва лучи света коснулись адских псов, нападавших на юного принца, как те, превратившись в облачка черного дыма, растаяли в утреннем воздухе. Самого замка при свете дня тоже не было видно.

Принц был тяжело ранен. Он истекал кровью, был изранен, но сильнее всего болело его сердце. Снова и снова он видел, как Эрлкинг пронзает стрелой хрупкую принцессу. Убийца забрал ее жизнь, и даже тело ее исчезло за завесой. Принц не мог похоронить сестру по-королевски, чтобы она упокоилась с миром. Он даже не знал, останется ли она призраком при Эрлкинге, или ей будет позволено отправиться в Ферлорен, где однажды он сможет снова увидеть ее.

На том месте, где совсем недавно стоял замок Грейвенстоун, принц увидел руины какого-то святилища. Давным-давно на этой поляне стоял храм. Считалось, что это священное место – врата Ферлорена.

Принцу удалось подняться на ноги. Спотыкаясь, он побрел к руинам – огромным, поднимающимся в небо колоннам из гладкого черного камня. Он слышал об этом месте, но никогда не видел его. Неудивительно, думал принц, что эта жуткая поляна привлекла Эрлкинга и что именно здесь он построил свой замок – таким безжизненным и зловещим было это место, окруженное каменными колоннами. Никто, кто чувствовал то же, что и он, не осмелился бы туда войти.

Но принц шел вперед, задыхаясь под тяжестью своей потери.

Однако то, что он увидел, заставило его остановиться.

У черных камней он был не один. Через болотистый ров были перекинуты остатки огромного подъемного моста, соединяющего лес с руинами. Мост частично сохранился, хотя дерево по эту сторону завесы сгнило и истлело. Посреди моста кто-то лежал. Это была Перхта – брошенная, оставленная в царстве смертных.