местах была неспокойной. Сквоттеры, заселявшие государственные земли до того, как они были обследованы и выставлены на продажу, сталкивались с неопределенным будущим. Время от времени власти смирялись и разрешали им выкупить занимаемую землю за минимальную цену; это называлось "преэмпшн". С другой стороны, место, где они жили, могло быть куплено на аукционе какой-нибудь другой частной стороной, которая оказалась бы менее понятливой. Существовавшие ранее права на землю, возникшие в результате грантов, выданных испанским колониальным и британским колониальным правительствами, а также печально известного коррупционного гранта на землю Язу 1795 года, еще больше усложняли ситуацию. Урегулирование претензий по делу Язу заняло годы; в 1816 году федеральное правительство выплатило претендентам 4 миллиона долларов США в виде купонов, которые они могли выкупить в земельных конторах.7 Юристы нашли себе занятие на границе.

Не то чтобы все решали споры законными методами. Старый Юго-Запад был жестоким обществом даже по американским меркам. Институты местного самоуправления не могли быть созданы достаточно быстро, чтобы поспевать за потребностями. В первые несколько лет после заселения закон и порядок могли быть скорее стремлением, чем реальностью. Мужчины дрались на дуэлях и не всегда проводили их в соответствии с представлениями о джентльменской чести; современные рассказы рассказывают о драках, потасовках, перестрелках и поединках на ножах. Натчез и дорога Натчез-Трейс, связывающая его с Нэшвиллом, пользовались особенно дурной репутацией из-за насилия, сопровождавшего преступность, азартные игры, пьянство и проституцию. Обычная жестокость, связанная с дисциплиной рабов, и стремление белых сохранить свое расовое превосходство над индейцами

5. Meinig, Continental America, 242-43; Daniel S. Dupre, Transforming the Cotton Frontier (Baton Rouge, 1997), 86-87; Feller, Public Lands, 10, 16, 20.

6. Дэниел Уснер-младший, "Американские индейцы на хлопковой границе", JAH 72 (1985): 316; Dupre, Transforming the Cotton Frontier, 43.

7. Feller, Public Lands, 18.

и свободных негров узаконивали другие формы насилия, включая линчевание. Даже народный юмор Старого Юго-Запада содержал небылицы и жестокие розыгрыши, которые одновременно изображали и карикатурно изображали насилие в обществе. "Я - аллигатор, получеловек, полулошадь; могу выпороть любого человека на Миссисипи, ей-богу", - гласило комическое хвастовство, которое привело к настоящей драке.8

Причиной миграции в эту опасную среду была высокая цена на хлопок. Трудности переработки короткостебельного зеленого хлопка в текстиль ранее были преодолены благодаря ряду технологических инноваций, кульминацией которых стала разработка хлопкоочистительной машины "пила" ("джин" - сокращение от "двигатель"). Вклад янки из Коннектикута Элая Уитни в этот долгий процесс сильно преувеличен.9 Но Наполеоновские войны помешали международной торговле и задержали массовый сбыт хлопка почти на целое поколение. Теперь же, в течение года после окончания военных действий в Европе и Северной Америке, цена хлопка-сырца на рынке Нового Орлеана удвоилась и достигла двадцати семи центов за фунт. Везде, где почва была подходящей, а фермер мог рассчитывать на двести безморозных дней в году, короткостебельный хлопок внезапно стал экономически привлекательной культурой. Девственная земля Нового Юго-Запада казалась идеальной: Если в глубинке Южной Каролины урожайность хлопка составляла триста фунтов с акра, то в черном поясе Алабамы можно было получить восемьсот или даже тысячу фунтов с акра. В ответ на неутолимый мировой спрос на текстиль производство хлопка в США выросло с семидесяти трех тысяч тюков в 1800 году до десятикратного увеличения в 1820 году - в тот год, когда Соединенные Штаты обогнали Индию, долгое время лидировавшую в производстве хлопка.10 Хлопок, подпитывая развитие трансатлантического промышленного капитализма, чрезвычайно повысил значение Соединенных Штатов в мировой экономике. В 1801 году 9 % мирового хлопка поступало из США и 60 % - из Азии. Полвека спустя Соединенные Штаты обеспечивали 68 процентов мирового производства, которое было в три раза больше.11 Американский Юг должен был стать наиболее благоприятным местом для производства сырья мирового значения, как сахарные острова Карибского бассейна в XVIII веке или богатый нефтью Ближний Восток в XX.

8. Эллиотт Горн, "Тыкать и кусать, вырывать волосы и царапать", AHR, 90 (1985): 18-43; D. Clayton James, Antebellum Natchez (Baton Rouge, 1968); цитата из Kenneth Lynn, Mark Twain and Southwestern Humor (Boston, 1960), 27.

9. См. Анжела Лаквете, "Изобретая хлопковый джин" (Балтимор, 2003).

10. Джон Соломон Отто, Южные рубежи (Вестпорт, Конн., 1989), 84-85; Дэвид Данбом, Рожденные в деревне: A History of Rural America (Baltimore, 1995), 74.

11. Дуглас Фарни и Дэвид Джереми, изд. "Толокно, изменившее мир" (Оксфорд, 2004), 17-18; Леонард Ричардс, "Появление американской демократии" (Гленвью, Иллинойс, 1977), 70.

Выращивание хлопка требовало трудоемких работ, но рабство оставалось законным в тех штатах, где климат был благоприятен для выращивания хлопка. Новая товарность короткостебельного хлопка привела к тому, что сельское хозяйство на рабовладельческих плантациях вышло далеко за пределы территорий, на которых выращивались традиционные экспортные культуры - табак, рис и индиго. Распространение хлопководства повлекло за собой не только миграцию на запад свободных фермеров, но и массовую принудительную миграцию порабощенных рабочих на вновь приобретенные земли. Не все плантаторы хлопка на Юго-Западе были самодельными первопроходцами, ведь некоторые уже состоятельные люди спешили в эти края и приобретали крупные владения, расчищая леса и осушая болота с помощью рабского труда. Независимо от того, много у него было рабов или мало, хозяин мог взять с собой своих кабальеро, но иногда он сам отправлялся и выбирал земли для покупки, а позже возвращался (или посылал агентов), чтобы купить рабочую силу, подходящую для этого участка. Чаще всего юго-западный плантатор покупал рабов, доставленных в этот регион торговцем. Поскольку с 1808 года ввоз рабов из-за рубежа был запрещен, торговец мог привозить людей только из рабовладельческих штатов Приморского побережья. Современники, как правило, с отвращением и стыдом наблюдали за путешествием невольничьего кофра: "жалкая кавалькада... идущая с полуголыми женщинами и мужчинами, обвешанными цепями, не обвиненными ни в каком преступлении, кроме того, что они черные, из одной части Соединенных Штатов в другую на сотни миль".12 В такой процессии могло быть от дюжины до сотни душ, которым предстояло проходить до двадцати пяти миль в день и спать на земле. Долгий путь по суше из Вирджинии в Миссисипи или Луизиану занимал от шести до восьми недель и обычно совершался зимой, когда можно было не тратить время на сельскохозяйственный труд. Прибрежные суда, более дорогие, поглощали часть перевозок, когда местом назначения был большой рынок рабов в Новом Орлеане. Лишь позднее, после того как Кентукки и Теннесси приобрели излишки рабов и начали их экспортировать, в обиход вошло выражение "продавать по реке". Работорговцы отдавали предпочтение людям в расцвете сил - в конце подросткового или начале двадцатого возраста, поскольку они могли выдержать суровые условия похода и принести хорошую цену как