лечения шестилетнего сына бывшего князя Сэндай, доктор Бельц отмечал, что этот мальчик был типическим продуктом прежней японской элиты: слабым, хрупким, изящным, умненьким, избалованным. Окружавшая его челядь только охала по поводу его болезни, но ничего более существенного не предпринимала. Бельц проницательно замечает, что такое воспитание было причиной того, что среди князей практически не наблюдалось волевых и решительных людей97.

Добавим от себя, что это послужило одной из существенных причин того, что во время «реставрации Мэйдзи» переход власти к представителям низкорангового самурайства юго-восточных княжеств произошел с такой легкостью. И когда князьям предложили добровольце отказаться от своих наследственных владений (взамен были предложены деньги), ни один из них не поднял восстания. А вот пришедшие к власти низкоранговые самураи отличались, по отзывам всех современников, отменным здоровьем, решительностью и фантастической работоспособностью, на которую не оказывал существенного влияния даже их вполне распутный образ ночной жизни, сопровождавшийся обильными возлияниями и другими излишествами.

Европейцы и правительство ставили перед японцами сложную задачу: подрасти. Сложная и сама по себе, она усугублялась еще и тем, что для традиционной культуры развитое и сильное тело служило показателем вульгарности, она была ориентирована на «маленькое» и «изящное». Традиционный для Японии телесный идеал не имел ничего общего с западными представлениями. Дальневосточная мысль стремилась прежде всего к продлению жизни, а не к наращиванию роста и мускулов. Японские художники с удовольствием изображали иссохших долгожителей, но культ мускулистого и энергичного молодого тела был им чужд, что, возможно, указывает на общую ориентацию на недоедание как на идеальное состояние души и тела. Япония с ее культом предков и патриархальной семьей была страной геронтократической, и это тоже сильно препятствовало изображению и воспеванию молодого, здорового и мощного тела. Борьба сумо всегда пользовалась значительной популярностью среди «простонародья», но образованные люди начала периода Мэйдзи ратовали за ее полное упразднение, поскольку соревнование богатырей в грубой физической силе является признаком варварства и принадлежности к «звериному миру»98.

вала легендарному воину Минамото Ёсицунэ (1159—1189) рост всего в пять сяку (151,5 см).

Высокий рост не обладал в традиционной Японии положительными коннотациями, самураи совершали свои подвиги не столько благодаря богатырской силе, сколько благодаря силе духа. Гораздо более важным качеством самурая, чем физическая сила, представлялась непревзойденная «сила духа», которая привычно уподоблялась железу. Ученость конфуцианского типа, умение слагать стихи (как японские, так и китайские), хитрость, владение «воинскими искусствами», отвага, мужество, верность (а вовсе не «богатырская», т. е. «грубая» физическая сила)— вот что входит в стандартный набор идеального самурая. Постоянное нахождение на полу уравнивало разницу в росте, вальяжные позы, при которых тело максимально «заполняет» объем, не приветствовались и считались нарушением правил церемониального поведения. Телу предписывалось находиться в максимально «сжатом» и «сложенном» состоянии, чему идеально соответствовала церемониальная поза (сэйдза), которая уподоблялось «глиняному изваянию».

Однако теперь все изменилось, и проблема реформирования тела, необходимость «подгонки» его под европейские стандарты, увеличение его объемов переживались обществом с большой чувствительностью. Высказывались самые разные и самые экзотические мнения по поводу того, что следует предпринять, но никто не говорил, что все следует оставить как есть. Новомодные научные дисциплины — евгеника и генетика — подсказывали варианты для получения более здорового, высокого, сильного и, таким образом, «красивого» потомства: следует подвергать стерилизации «неполноценных» индивидов, нужно развивать полигамию, предоставляя фертильных женщин наиболее выдающимся особям мужского пола.

В 1884 г. появилась наделавшая много шума работа журналиста Такахаси Ёсио (1863—1937) «Об улучшении японской расы», в которой он утверждал, что отсталость Японии от Запада объясняется расовыми причинами и для «улучшения» организма японцев им следует вступать в браки с европейцами, скрещиваться с ними, что принесет более совершенное потомство. Таким образом, Такахаси полагал, что тело японца не может быть реформировано «изнутри», для его приспособления к новым условиям требуется внешнее воздействие.

С точки зрения практического осуществления «план» Такахаси вряд ли мог быть воспринят сколько-то серьезно. Европеизация Японии действительно набирала обороты, но самих европейцев в стране было совсем немного. Так с кем же будут скрещиваться японцы? Даже среди представителей японской элиты смешанные браки с европейцами были большой редкостью. Посылать японцев для размножения за границу? Но они не имели для этого ни средств, ни желания — их «комплекс оседлости» было не разрушить в одночасье.

Проект Такахаси подвергся суровой критике. И здесь дело даже не в сомнениях по поводу его принципиальной осуществимости. Показательна реакция влиятельного юриста, публициста и политического деятеля Като Хироюки (1836—1916), который высказывал следующие соображения.

1. Не существует никаких гарантий того, что смешанные браки приведут к «улучшению» японской расы и смогут помочь в деле модернизации страны. 2. К такому улучшению могут, скорее, привести изменения в обычаях и среде обитания (одежда, пищевая диета, жилье), повышение уровня гигиены, развитие медицины. 3. Даже если с помощью смешанных браков и будет достигнуто улучшение «японской расы», возможно ли будет после этого называть ее «японской»? Ведь она попросту исчезнет, растворится, канет в небытие100.

В то время одной из основных целей японского правительства и общества становится максимально быстрое создание японской нации. Потеря только еще приобретаемой национальной идентичности настолько страшила Като Хироюки, что он даже считал: пусть уж лучше Япония потерпит поражение в конкурентной гонке с Западом (что будет закономерным подтверждением истинности теории эволюции), чем японцы растворятся в чужеродном генетическом материале101.

При самых различных подходах к проблеме реформирования тела дискурс того времени имел целью не столько реформирование японского тела в качестве самоцели, сколько создание тела, которое могло бы справиться с задачами по модернизации страны — чтобы японское государство смогло бы догнать страны Запада. И здесь позиция Като Хироюки нашла гораздо больше сторонников: следовало прежде всего реформировать среду обитания и стиль жизни, улучшить медицинское обслуживание и гигиену, что и должно привести к появлению более конкурентоспособного тела. Вместо пропаганды браков с иностранцами стала проводиться подкрепленная конкретными медицинско-генетическими обследованиями энергичная кампания по отказу от близкородственных браков, что было весьма распространенной практикой прежнего времени, чему способствовала вся социальная структура японского общества, основанная на крайне жестком делении на «своих» и «чужих». Медицинские соображения служили мощным аргументом в пользу правительственного курса на отмену сословных ограничений, уменьшение степени оседлости населения, увеличение его трудовой мобильности, развитие коммуникаций, преодоление регионализма (в практике и сознании) и, в качестве конечной цели, создание единого «японского народа». Кроме