Шрифт:
Закладка:
— Ну что, — Дима подошёл к нам, даже не бросив взгляд на свой флаер, который закрыл двери и тут же умчался куда-то. — Готовы? Воля ваша, ребята, но сначала в музей. Прикоснёмся, как говорится, к истории, экскурсовод вам всё расскажет лучше, чем я, экспонаты покажет, да и посетители там в основном такие же, как и вы, посмотрите на них тоже, прикинете, как себя вести. Потом ещё куда-нибудь занырнём, потом в ресторанчик сходим, поужинаем, да и домой. Успеть бы всё, день длинным будет, так что вперёд, не отставать!
Даже если бы у нас были какие-нибудь пожелания, Диму они вряд ли бы заинтересовали, он уже всё продумал, да и ради бога, ему виднее, музей так музей, единственно, я успел спросить на ходу, пока мы ещё шли рядом:
— Флаер куда дел?
— На стоянку отправил, — Дима прикоснулся одним пальцем к виску, что-то узнавая, — тебе номер места нужен, что ли?
— Не, — развёл я руками, — просто удивительно, как это. У нас это целый ритуал, и не дай бог ошибиться, опасно же.
— А, — сообразил он, — профессиональный интерес. Ну смотри, пилот. У флаера тоже есть кое-какие мозги, он не дурак, он может парковаться, может подчиняться парковочному диспетчеру, да многое может, потом узнаешь. Сейчас он улетел на стоянку и занял указанное ему место, а когда мы домой соберёмся и займём очередь на посадку, он сам рассчитает, когда и куда ему лететь, чтобы забрать нас точно и вовремя. Главное понял? Тут, Саня, детали не важны, с деталями я могу тебе до вечера рассказывать!
— Главное понял, — согласился я и ответил ему Олеговыми словами, — и даже больше, чем наполовину!
— А раз понял, — обрадовался тот, — то пристраивайтесь мне в хвост и дуйте за мной гуськом, не на прогулке, по делу идём! Можете смотреть по сторонам и копить вопросы, потеряться не бойтесь, я вас вижу, но и не старайтесь, время дорого, хорошо?
Мы кивнули, соглашаясь, и рванули за ним, стараясь не отстать, Олег первым, я за ним. Дима пошёл быстро, ловко вклиниваясь в общий ход толпы, мой стрелок тоже лавировал на уровне, московское происхождение позволило ему это делать, а вот я почувствовал себя сначала стеснённо, но потом представил, что это упражнение такое, на ловкость, в котором нужно успеть за остальными и при этом никого не толкнуть, никому не помешать, и дело пошло.
Мы шли по широким залам и переходам, поднимались по лестницам и галереям, смешавшись с толпой. Сначала я рассматривал людей, потому что глядел только на них, стараясь не столкнуться, и невольно увлёкся. Люди были разными, но люди были странными, я как будто не на городской улице находился, пусть и шла она через непредставимых размеров здание, я почувствовал себя в каком-то университете, пусть я и был там всего лишь один раз в жизни.
Почему в университете — да потому что только там я попал в общность людей, у которых у всех на лицах была как будто не печать красоты, нет, красота разная бывает, а открытости, одухотворённости, ума и любви к жизни, как-то так. На улице-то у нас кого только не встретишь, в нашем-то времени, там иногда такие можно морды увидеть, такие хари, что только вздрагиваешь, встретившись с ними глазами, и много их, и тащат они свою злобу, тупость и мерзость вместе с собой по улицам, а вот в университете этом их не было совсем. Делать им там по определению нечего, такие вот дела.
Тогда, помнится, мне немедленно захотелось стать студентом, захотелось немедленно влиться в ту прекрасную жизнь, что вели эти весёлые, не понимающие своего счастья ребята, и какую невнятную тоску я вдруг ощутил, поняв, что этого у меня не будет уже никогда.
В тот раз я всё же сумел справиться с собой, напомнив себе же, что зато у меня будет небо, будет ощущение полёта, будет исполнение мечты, но в глубине души всё равно что-то такое осталось. А тут раз — и как будто снова очутился там, откуда стартуют все дороги и где есть ощущение весны жизни.
Я ненароком расплылся в непроизвольной улыбке и какая-то встречная девушка тут же зацепилась за неё, восприняв на свой счёт, пытливо уперевшись в меня глазами да удивлённо-вопросительно, очень изящно вскинув вверх брови, но я показал ей одобрительно оттопыренный вверх большой палец на кулаке да заговорщицки подмигнул, мол, просто тобой любуюсь, ничего такого, чисто из восхищённых твоей красотой соображений, вот и всё, никакого двойного дна, просто радость, просто счастье, просто улыбка, просто спасибо тебе за то, что ты есть и просто попалась мне на пути.
Она чуть споткнулась на ходу и замерла на секунду, потом усмехнулась и пошла дальше своей дорогой, оглянувшись на меня всего один раз. Может, и больше, но мне помешали узнать точно.
— Саня! — прервал меня возмущённый голос Олега, — хорош! Успеем ещё, ты чего? Потеряться хочешь? В музей, так в музей, все вместе! А если я сейчас начну, а?
— Да иди ты, — отмахнулся я, прибавляя ходу и перестав оборачиваться, — в свой музей! Нормально всё, не отстану!
И мы дёрнули за не сбавившим шаг Дмитрием, он потащил нас через боковое ответвление на какую-то улочку, переходящую в весёлую площадь, да почти целый квартал, и вот именно так я всегда себе представлял из Комсомольска что-то такое парижское или венецианское, да хотя бы и флорентийское, ведь там были и здания, больше похожие на предметы искусства, и мост с магазинчиками над водой, и брусчатка под ногами, и какие-то кафешки с ресторанчиками, украшенными буйной зеленью да яркими цветами, единственный минус, когда я сорвал один листочек и растёр его в руках, оказался он искусственным, так ведь и понятно почему.
А ещё вся эта красота, набитая весёлыми, благодушными людьми, находилась внутри огромнейшего здания, это я помнил, но это я не воспринимал, потому что никаких стальных опор с железнодорожную цистерну толщиной я тоже не видел, хотя они должны были быть, как же без них, и потолок тоже терялся где-то там, в высоте, хотя он был, он чувствовался, но я его не замечал, даже подняв голову вверх, меня всё время что-то мастерски отвлекало от него, на
