— Н-нет, могу! Могу-могу! Просто вам надо… заставить меня! Наказать, как следует! Выдавить этот сок своими сильными руками! Ин-наче никак…

— Мазохистка ты хренова, — вздыхаю я. — Хорошо, пошли только отойдем подальше. Вон в ту яму для бассейна хотя бы.

На дне ямы уже твердеет фундамент, но нам удается найти небольшой клочок земли для «развлекательных игр». Дриада предусмотрительно накрывает нас ковром зелени, слабо пропускающим свет, но прекрасно экранируя звук. Также она что-то протягивает мне.

— П-прошу, Рик. Воспользуйся этой замечательной плеткой! Я сама ее изготовила!

С удивлением и опаской рассматриваю произведение искусства, выращенное Альрауной. Это великолепная плетка-семихвостка с длинными веревочками, покрытыми острыми шипами и крючьями, концы которых венчают небольшие шарики с шипами, как у крохотных булав. Рукоять настолько удобная, что стоит взять ее в руку, как сразу хочется опробовать ее в действии.

— А тебе плохо не будет? Она же тебе всю жопу разорвет!

— Ох, Рик! — стонет дриада, становясь передо мной буквой «зю». Под ней уже лежит захваченный тазик для того, чтобы не упустить ни капли драгоценного сока. — Что может быть лучше ран, нанесенных моим господином⁈ А о боли и травмах не волнуйтесь — на мне все заживет быстрее, чем на единороге! Пожалуй, даже еще быстрее.

— Ну я тебя предупредил, — говорю, поигрывая плеткой. — Сама напросилась. Н-на!

С небольшой оттяжечкой, почти без размаха, взмахиваю рукой с зажатой в ней плеткой. Даже так шипованные кончики свистят в воздухе, буквально вгрызаясь в нежную зеленоватую кожу. Мне даже видно брызнувшие капельки зеленой крови… или что там у нее вместо нее. Лимфа?

— Ох, сильнее! — хрипит дриада, дрожа от возбуждения. — Умоляю, господин! Ударьте во всю вашу силу! Накажите меня! Я б-была плохой дев…а-а-а-а-а!

Вжик! Хрясь!

«Кажется, я вхожу во вкус», — думаю после третьего взмаха. Сдерживаю силу, видя, как на светло-зеленой коже девушки даже после легких ударов появляются огромные лимфоточащие рубцы, широкие полосы будущих шрамов, но эта мазохистка лишь стонет от болезненного блаженства.

— На что только не пойдешь ради собственной выгоды, — бормочу я, прикладываю чуть больше усилий. Хрясь!

— Ещё-о-о-о! Сильнее-е-е-е-е!

— Да куда тебе еще сильнее-то? Ну ладно, сама попросила! Н-на! Н-на тебе!

— А-ах!

Стоны и крики девушки переходят в нечленораздельное бульканье, а ноги разъезжаются. Она падает на живот, едва не переворачивая быстро наполняющийся тазик. Успеваю подхватить ее, с тревогой глядя на огромные раны страшного вида на ее спине и ягодицах. Не перестарался ли? Но та медленно открывает глаза, возвращаясь в мир живых и с трудом ворочает языком:

— О, пресвятая ветвь! Я никогда еще так не кончала!

Действительно, «медком» наполнено аж две трети тазика! Навскидку литра полтора-два! Тут и мне с лихвой хватит, и Кириллу останется и еще кому-нибудь поможет. Не «эликсир бессмертия», конечно, который Альрауна подарила Кире, но вполне тянет на «Зелье Высшего исцеления». Так, а если подумать, что внутри ее любовных соков есть мана (иначе, чем объяснить воистину волшебное действие лекарства), получается, Решка может внутри себя воспроизводить ману, пусть и в небольших количествах⁈

Получается так. Но делиться этими соображениями пока ни с кем не стоит. Сначала стоит обговорить все с Кирой.

— Ты как? — спрашиваю у дриады, получая в ответ невразумительное бормотание, из которого ясно только одно — девушка просит оставить ее здесь, в яме, не беспокоясь о ее состоянии. Киваю, отходя от нее на пару шагов и приспуская штаны…

О-о-о! Господи! Славный О́дин и его святые амазонки! Как же хо-ро-шо, то стало!

Стоило только нанести пару слоев «медка» на свое опухшее орудие, как тянущая боль и раздражение немедленно принялись отпускать, а опухоль спала. Вскоре мой младший уже не походил на искусанный пчелами нос сенбернара. Оглянувшись на распластанную прямо на земле дриаду, с лица которой не сходила глупая улыбка, отогнув полог, вылезаю из ямы.На сегодня с меня хватит острых ощущений! Проводим девчонок и будем с ней дальше сидеть за компом и кушать роллы.

Глава 16

Вот это поворот!

…Странное место! Как я тут оказался? Вокруг меня странная густая тьма, но я ощущаю, что стою на твердом каменном полу. И хотя не вижу собственной руки, на ощупь определяю, что одет во что-то вроде пластинчатого доспеха. Это прикол такой? Меня девчонки переодели, пока я спал?

Что я, вообще, помню? Вот пируем с девушками. Воительницы наедаются вволю, но я заведомо заказал столько, что им за три дня такое не съесть. Наконец, Рози поднимается и велит подругам собираться, несмотря на жалобные стоны. Собираем им с собой угощение, запихиваем в «танкетку», целуемся в щечки на прощанье. Маньку с ее «нечестно», сажают в салон и девчонки отчаливают. Дриада все еще отходит от «добычи полезных ископаемых». Пришли с Драникой ее проверить, но она говорит: — «Все, типа, окей, не волнуйтесь». Так и пошли вдвоем в ее комнату. Меня тянет к ней с невероятной силой, несмотря на весь дневной сексуальный марафон, однако сперва рассказываю ей все, что сегодня со мной произошло, включая новую работу и наши финансы. Драника пожимает плечами — мои деньги ее вообще не интересуют. Главное, что у меня все хорошо, а с командировками они с Решкой как-нибудь справятся. Потом мы долго-долго и нежно занимаемся любовью, познавая новые ощущения и, наконец, я проваливаюсь в глубокий сон…

Это все, что мне удается вспомнить. Что же произошло? Меня похитили? Я умер? Меня чем-то накололи? Но мир вокруг ощущается четко. Я слышу, чувствую, нюхаю, ощущаю собственное тело… Вдруг, откуда-то доносится странная музыка, отдаленные голоса и… ого! Свет! Иду к лучику света, который становится все виднее и шире, как вдруг меня ослепляет яркая вспышка!

В уши сразу лупит громкая странная музыка, непохожая ни на одну, которую я когда-либо слышал. Она напоминает волынку средневековых Ирландцев. Кто-то стучит в барабаны, громко кричит на странном неизвестном языке. Я вдруг осознаю,