– Я тоже люблю тебя, малыш! Как хорошо, что мы снова вместе!

Дом Жаклин – совсем недалеко от «Ля Бель Романс», и поначалу у меня складывается впечатление, что сюда принято заглядывать по-родственному, без всякого предупреждения. Ромены всех мастей льются в двери нескончаемым потоком, и для всех у Жаклин находится достойное угощение. И лишь когда узнаю слугу в форме из отеля, сознаю, что она подогнала сюда кейтеринговую службу из «Ля Бель Романс». Вскоре официанты уже буквально повсюду – следят, чтобы бокалы гостей были полны, устанавливают столы для обеда. С обильными закусками, среди которых жареная ветчина, индейка, устрицы и лобстеры… Обедаем al fresco[24], в саду, в окружении кокосовых пальм все с теми же двойными орехами, висящими над головой.

Спрашиваю про кокосы, только когда Адам куда-то отходит – на случай, если он уже мне про них рассказывал. Быть Саммер проще среди людей, с которыми я только что познакомилась.

– Это дерево называется coco de mer, – объясняет Дэниел. – Местное, сейшельское. Считается афродизиаком, поскольку двойные орехи несколько напоминают, гм… женские формы.

Теперь, когда он это сказал, мне этого уже не развидеть. Кокосы действительно похожи на попки, определенно женские. Дэниел так деликатно изъясняется… В голове мелькает мысль, что вот он-то уж точно не стал бы прижимать меня к стиральной машине и «сильничать». Но тогда я не ждала чего-то подобного и от Адама, так ведь?

Вокруг полно и других его кузенов. Линия Роменов пошла в мальчиков, и семейное сходство настолько сильное, что двойники Адама и Дэниела буквально повсюду, вместе со своими симпатичными, хорошо одетыми женами и детьми. Все в последний момент побросали свои дела – для обеда в честь Адама и его молодой супруги. Повсюду бокалы с вином, и очень трудно не подхватить один из них.

Но это также, постепенно сознаю я, и прощальный обед. После множества нескончаемых бесед о младенцах и детишках люди начинают расходиться, и женские прощальные объятия затягиваются чуть ли не на целую вечность. Мне говорят: «Жаль, что так мало пообщались» и «До встречи!»

Пробираюсь к Адаму, который пинает мячик с Тарквином в углу сада.

– Почему все думают, что мы уезжаем? – спрашиваю у него.

– Потому что я уже купил билеты на самолет, – отвечает Адам. Он даже не смотрит на меня, произнося эти слова.

Кровь кидается мне в лицо. Чувствую себя как в детстве, когда отец просто ставил нас перед фактом. Разве у меня нет права голоса по вопросу, в какой стране обитать? Я только начала понемногу расслабляться и получать удовольствие от Сейшел. Родня Адама никогда не встречалась с Саммер, и они такие приветливые, такие дружные, такие щедрые… Ничуть не похожие на Кармайклов.

Чуть ли не силой заставляю себя остановиться и подумать. В голосе Адама – ни намека на сожаление или сомнение. Не это ли имела в виду Саммер, когда называла Адама властным? Может, он властный и за пределами спальни, и, наверное, моя сестра на это и клюнула… Может, именно так у Адама и Саммер все и происходит… Он принимает решения, а она им следует.

И все же просто не могу не спросить:

– Почему? Почему такая спешка?

– Я не могу постоянно оставлять Тарка с тетей. – Адам пожимает плечами. – И давай посмотрим правде в глаза: после всего, что произошло, ни ты, ни я не сможем опять жить с ним на борту. Ты переживала на сей счет и до трагедии. А потом, есть и кое-что еще…

Он берет меня за плечи и притягивает мое лицо ближе. Вот-вот поцелует меня, прямо у всех на глазах… но нет, он шепчет мне в ухо:

– Кровь.

– Кровь? – повторяю я. Хочу отвернуться, чтобы избежать его взгляда, но Саммер не стала бы такого делать. Заставляю себя неуклонно смотреть ему прямо в глаза.

– Кровь в кокпите. Вдруг ее кто-нибудь заметил?

– Но полиция-то не заметила, – возражаю я. – Ты сам был уверен, что они не обратили внимания. Если б обратили, то наверняка сказали бы что-то, прежде чем у нас появилась возможность прибраться.

– А как насчет тех ребят из клуба, которые перегоняли для нас лодку?

Он едва ли не шипит мне прямо в ухо. Не могу точно припомнить, в каком порядке все вчера происходило, но он, похоже, прав. Да, «собратья-яхтсмены» действительно перегнали лодку до того, как Адам смыл кровь.

Припоминаю пронзительно-голубые глаза той тетки-яхтсменки. Вид у нее в тот момент был сочувственный, но теперь могу живо вообразить, как она дает против меня показания. Тот факт, что Адам так тщательно смыл кровь, может только все ухудшить.

Можно ли опять достать диск, если он мне понадобится? Наверное, разве что при помощи аквалангистов, хотя вода в марине мутная, и через нее проходит сильное приливное течение. И придется объяснять, зачем я выбросила запись смерти своей сестры за борт…

Я даже не уверена, что запись подтвердит, что это был несчастный случай. Меня могут обвинить в том, что я намеренно скрутила поворот фордевинд. Воспользовалась случаем, когда моя сестра встала во весь рост на кормовой палубе, и потихоньку подрулила кнопками автопилота, чтобы положить лодку на левый борт.

– Сегодня эта история – в «Сейшелс нейшн»[25], – говорит Адам. – Сейшельцы – большие сплетники. Только представь, если вдруг что-то выплывет про завещание вашего отца! Людям может прийти в голову что угодно – может, что это Айрис была беременна, и гораздо раньше тебя. Я-то понимаю, что это полная психопатия, но больше никто тебя здесь не знает. Что, если кто-нибудь обмолвится, какими чудаковатыми заскоками страдала Айрис? Я просто хочу поскорей увезти тебя отсюда от греха подальше, малыш. У меня уже есть билеты. В первый класс. Вылетаем завтра.

Трава у меня под ногами раскачивается, как океан. Лишь беспомощно разеваю рот в поисках слов. Заскоки? Кровь? Билеты?

Но он прав. Лучше и вправду валить отсюда. Адам тоже так считает, а он даже не знает всей правды. Вдруг меня разоблачат? Ну кто поверит завистливой, чудаковатой Айрис, если она скажет, что ее беременная, а вскоре и несметно богатая сестра просто случайно свалилась за борт, а она столь же случайно заняла ее место в жизни?