Шрифт:
Закладка:
— Глажу я его. И кормлю хорошо.
— Ага, гладит. Знаем мы, как он гладит. Быстро потреплет ухо и опять бежит за нечистью следить, — ласково разговаривал с Акбаем Кешбек.
— Да что ты привязался?
— В последнее время твое внимание постоянно занято не тем. Кошка сбежала из дома — пофиг. У коровы когда был? А у нее имя есть, между прочим. Раньше для тебя это что-то да значило.
Владимир присел к собаке и погладил ее подбородок.
— Значило... А сейчас будто бы все неважно.
— Что так?
— Ну впереди день мертвых.
— И что?
— И будет все.
— Тебе это не кажется бредом?
Владимир перестал гладить пса.
— Тебе кажется то, что происходит с Региной или Сережей не всерьез?
— Конечно да! Думаешь, Адель в самом деле откроет какие-то врата и выпустит своих чертей?
— Он каждый год пытался, только в маленьком масштабе.
— Да вспомни хоть, как ты его облопошил! Ну и что он сделал тебе?
Владимир погрузился во вспоминание. Адель предложил тогда еще наивному Владимиру сделку: он сможет пить, не пьянея, а за это дьявол получит его душу. Будучи уверенным в том, что всяких душ не существует, Владимир согласился. Адель, хлопнув в ладоши, сказал, что выполнил желание, и тут же потребовал свою плату. Владимир не понял, что он имел ввиду. Адель уже тянул к его груди черную лапу, когда вдруг его длинные когти уперлись в человеческую кожу словно в бетонную стену. Дьявол не поверил и пробовал еще и еще выпотрошить из тела душу. Он использовал нож, топор, создал глыбу из воздуха и скинул на Владимира, использовал огонь, чтобы испепелить его, но Владимир оставался живым и невредимым, только одежда сгорела. Теперь уже разозлился Владимир. Он врезал Аделю, выбив ему клыки, и закинул в болото. После этого Адель всяческими способами пытался добыть душу, но со временем смирился. Даже посланная узнать секрет Адзула прониклась к Владимиру чувствами. И вражда на этом прекратилась.
— Ничего не сделал, только желание извратил, — пространственно ответил Владимир. Адзула умела задержаться в разуме.
— Ну в этом ты сам виноват. Доверился шайтану!
— Но в этот раз он настроен решительно.
— Да насрать на него, подлец рогатый. Пошли жрать, сойлэшудэн корсак авырта.
Кешбек на прощанье мягко ущипнул пса за брюхо и встал, отряхивая руки. Затем он похлопал Владимира по спине, приводя его в чувство.
— Барабыз инде.
Неспокойное серое небо проводило их до самого дома Кешбека. Едва они открыли дверь, как начался дождь, и неизвестно откуда появившиеся дети чайками влетели в дом раньше взрослых. Рассевшись вдоль стола, они схватили ложки и начали стучать.
— Менэ, как раз к ужину!
Но настроение Кешбека вмиг испортилось, когда из кухни вышла теща с огромным казаном. Посудину она бахнула на стол, открыла крышку и в тарелки большой ложкой принялась накладывать какое-то жаркое. В воздухе ароматно запахло картошкой, мясом и приправами. Адзула тут же вылетела из головы.
— Никакого спасу от нее! Пошли пока в баню, — проворчал Кешбек.
— А может поедим?
— Ты забыл, что у нас с ней холодная война?
— То война, а это еда.
— Вынужденное перемирие?
— Да, но если твоя душа будет спокойна, перемирие будет временное.
— Эйбэт.
Владимир с Кешбеком прошли к столу, но теща неожиданно закрыла казан.
— Ой, еда закончилась. И тарелок чистых нет.
Кешбек закатил глаза и потащился на кухню. Дети, мигом слопав ужин, разбежались по своим комнатам, оставив стол неубранным. Теща тоже куда-то ушла за детьми. Владимир остался один и он решил проверить казан. Только он поднял крышку, как увидел по другую сторону стола Бибигуль.
— Эээ, — потерялся Владимир. — Я тут... на ужин заскочил.
— Какой ужин, — грозно шептала Бибигуль. — Ты все ходишь туда-сюда, молчишь, не делишься планами. На носу день мертвых!
Владимир заглянул одним глазом в казан и обнаружил в нем достаточно еды для себя и Кешбека. Нежное мясо крупными кусками, обвешавшись луковыми кольцами как украшениями, лежало среди картофельных развалин. Морковные кружочки украшали великолепие своей яркостью и, запустив над собой салют из черного перца и укропа, поймали на шляпки их частички. Только лавровый лист господином развалился в углу, купая свои краешки в желтом бульончике.
— И что? — спросил он, едва сохраняя самообладание.
— Володя, ты ли это?
Владимир вынудил себя закрыть крышкой мясную красоту и вернулся в прежний голодный мир.
— Ну ничего я не могу сделать. Я пробовал так, я узнавал сяк, но все, к чему я пришел, это одно — пусть оно идет своим чередом, как должно. Если появятся какие-нибудь варианты, я их приму и сделаю все возможное, чтобы мертвые не прорвались в этот мир. Но пока я такой возможности не нашел.
— И что теперь они будут жить среди нас?
— Наверно, да. Я откуда знаю?
— А как же... как же мы? Ты понимаешь, что с приходом Аделя мы потеряем свою волю?
— Ах, тебя только это волнует? Ты не переживаешь, что он мучает душу живой девчонки и в этот день погубит ее? И не переживаешь за свой обман перед Кешбеком? Нормально же живому человеку дурить башку? Столько своих хотелок можно притворить в жизнь. А еще, если ты заметила, с пропажей Бибижан ничего в этом мире не изменилось!
— Ты думаешь, мы такие бесполезные?
Глаза Бибигуль наполнились слезами. Владимир только начинал горячиться и собирался высказать еще несколько фраз, но дверь кухни резко открылась и оттуда вышел довольный казах, неся перед собой большую тарелку с бешбармаком.
— Кара эле, что нашел в холодильнике! Хотя искал пельмешки.
Кешбек поставил тарелку на стол и только потом заметил натянуто улыбающуюся жену.
— Садись, дорогая хатын, ты еще не кушала. Раздели с нами вкуснейшую пищу!
Ей пришлось согласиться и сесть рядом с мужем. Владимир оказался по другую сторону от Кешбека. Самым веселым за столом был казах. Он что-то рассказывал и задорно смеялся, хлопал хилой ручонкой Владимира по плечу и прижимался к жене. Владимир ел и чувствовал ее злой взгляд на себе. Но никто из них не обратил внимания, что Бибигуль не ела вместе с ними.
