Шрифт:
Закладка:
Она точно посвятит ему всю себя без остатка, как делала это когда-то со мной. Будет готовить ему вкусные блюда, делать массаж, целовать, ждать с работы, делиться переживаниями и радостью, смотреть на него нежно и заботливо, обнимать, ездить с ним в другие страны и говорить всем вокруг, что он самый лучший и настоящий мужчина. Я не сомневаюсь, что именно так всё в её жизни и сложится. А он на Аню не нарадуется, не наглядится, будет радовать её своей щедростью, добротой, любовью. И он её не потеряет. Потому что будет умнее меня.
Такая женщина как Аня – чудо, счастливый билет, выпадающий раз в жизни. Судьба больше не предоставит мне шанс встретить женщину, хотя бы отдаленно напоминающую её. Таких больше нет нигде.
Всю жизнь я проведу в душевных муках, терзаниях, кусая себе локти за то, что упустил такую восхитительную женщину и теперь рядом с ней другой мужчина. Буду смотреть на их совместные фотографии в интернете и вспоминать, как хорошо нам жилось вместе и как счастливы мы были… И мозг неизбежно будет сверлить мысль – «на его месте мог быть ты, но теперь уже поздно…»
Нет уж.
Аня – моя. И ребенок внутри неё тоже мой. Он не будет расти с чужим мужчиной, делиться с ним секретами, задавать ему важные вопросы, брать с него пример.
Я его отец. Я позабочусь о нем, научу всему, что нужно, отдам всю свою любовь. И Аня останется со мной. Еще не все потеряно. Я наделал много ошибок, всё вышло из-под контроля в моей четко отлаженной системе, но у меня ведь есть право на еще один шанс?
Я должен вернуть её.
Именно с ней я хочу прожить до глубокой старости, видеть, как растут наши дети и внуки, умереть в почтенном возрасте, ни о чем не жалея и глядя в её прекрасные глаза.
Я смогу.
– Как ты? – спрашиваю я. – Что чувствуешь?
Она не понимает, о чем речь.
– Твой живот, – поясняю я. – Он всё больше. Плод растет… Как ощущения?
Она задумчиво выпячивает нижнюю губу и кивает. Ума не приложу, что это может означать.
– Как он понял, что в той машине сидим мы? – спрашивает Аня после долгого молчания. – В смысле мужчина и женщина? Что если бы в ней ехали двое мужчин, к примеру? Или старики? Он что планировал похитить именно нас? Он следил за нами?
Столь резкий переход с одной темы на другую в её рассуждениях меня нисколько не удивляет. У самого также – мысли переплелись как змеи, спутались. Так и норовят прогрызть в черепной коробке дыру или укусить посильнее.
– Не знаю. И откровенно говоря, не задумывался, – отвечаю я честно. – Он оставил ловушку и мы в неё угодили – вот, что важно. Предыстория меня не волнует.
С радостью поддержал бы с ней разговор, но ничего дельного на ум не приходит.
– Будь там двое мужчин, одного он, наверное, убил бы, а второго оставил. Или привез бы сразу двоих на выбор, – отвечает сама на свой вопрос Аня.
Я невольно представляю зачем-то на нашем месте Алышку и Дину.
Как бы ОНИ повели себя в этой ситуации?
– Думаю, прежде чем напасть на нас, он убедился, что мы именно те, кто ему нужен, – продолжает Аня. – Интересно, мы первые, кто ему попался или есть еще жертвы? И если да, то где они? Мертвы? Они убили их?
Какое это имеет значение? Нужно заботиться о себе, а не о посторонних людях. Если и был кто-то здесь до нас и теперь мертв, наше положение это не меняет.
Приглядываюсь к Ане и ярость по отношению к этим двум ненормальным пробирает меня с новой силой. Моя беременная жена уже три месяца лежит в этом вонючем подвале, питаясь отбросами и живя в страшном ожидании кульминации всего происходящего. Она прикована цепью к стене, голодна, напугана, а внутри нее тем временем обретает человеческие черты наш ребенок. Скоро он явится этому миру и то, как это произойдет и что будет дальше зависит только от меня.
Возможно, у него будет мой нос, разрез глаз, характер или голос. Вероятно, он станет профессиональным спортсменом, известным политиком, кинорежиссёром или врачом. Сотворит много хорошего в жизни, оставит след в истории.
Прямо сейчас клетки внутри него, сплетаясь друг с другом в неподвластном мне процессе образовывают уникальное создание, сотворенное мной и Аней.
Неужели он родится здесь и проведет всю жизнь рядом с этими больными ублюдками? Неужели мы с Аней умрем и ничего уже не будет как прежде?
Разве я настолько жалок, убог и ничтожен, что позволю всему этому случиться, так и не предприняв ничего?
Ощущение ускользающего от нас времени давит на меня как многотонный пресс. Слишком большой груз свалился на мои плечи.
Я – микроб, а Анин живот – таймер, отсчитывающий дни и часы до развязки всей этой жуткой истории. Гляжу на него и внизу моего живота сжимается что-то, шевелятся волосы на затылке. Всё больше приходит понимание того, насколько глубока задница, в которую мы угодили.
Тик-так, время идет. Осталось пять-шесть месяцев, а это ничто! Дни летят быстро, незаметно… Ну так как? Будешь и дальше просиживать на этом тухлом матрасе эти не менее тухлые штаны в надежде на чудо? Или рискнешь? Предпримешь хоть что-то для спасения СВОЕЙ СЕМЬИ?
– Дай мне шанс, Аня, – говорю я внезапно, воодушевлённо, но неуверенно. – Я всё исправлю.
В груди у меня щемит от того, насколько жалобно звучит мой голос и каким жалким оказываюсь я сам в принципе – великий прежде Руслан, успешный специалист, настоящий мужчина, правильный, решительный, теперь больше походит на неудачника, сломленного и слабого.
Просто фантик, пустышка.
– Мы выберемся! – продолжаю я говорить со спиной Ани, встав на четвереньки. – Слышишь?
Не отвечает. Неужели успела уснуть?
Нет, не спит.
– Ты веришь мне? – спрашиваю. – Скажи, для меня это важно!
Тишина.
– Я вытащу нас отсюда, Аня. Верить
